ПАРАБЕЛЛУМ - Антон Меламед

– Да, мадмуазель, – Джек почувствовал, как ее слова заставляют все в его груди затрепетать.

– Тяжело представить себе, чтобы такой красивый корабль был творением тех же рук, что учинили такие жестокие и кровожадные деяния сегодня утром. Я видела испанскую архитектуру и живопись. Это очень одаренная нация. И вместе с тем такая бесчеловечность. Я не понимаю, как такие противоречия могут уживаться в одних и тех же людях?

– Противоположности притягиваются, мадмуазель.

– Вы думаете, эти качества – черты личности или же всей нации? – она резко повернулась к Белчеру лицом. Ее широко распахнутые глаза смотрели с неожиданной прямотой.

Джек почувствовал в этом какой-то вызов, но лицо его оставалось беспристрастным, ибо он уже давно занимал в этом вопросе твердую позицию.

– Нельзя судить обо всей нации по деяниям отдельных людей, – ответил он, не раздумывая ни секунды.

Брови девушки изогнулись в легком недоумении. По долгу службы ее отца Адель не раз приходилось принимать в их резиденции офицеров и капитанов с различных кораблей, и многие из них имели весьма солидный опыт морских сражений.

– Почти все, с кем мне довелось общаться на Тортуге, словно сговорившись, твердили одно и то же… – она запнулась, словно стеснялась слов, готовых сорваться с ее языка. – То, что хороший испанец – это мертвый испанец. Что все они, я имею в виду испанцы, от мала до велика, исчадия ада и не заслуживают доверия честного человека. Вы не придерживаетесь этого мнения, месье Белчер?

При этих словах девушка слегка покраснела, как если бы стеснялась своих собственных слов.

– Любая категоричность, мадмуазель, по-моему, признак либо неопытности, либо недальновидности, – он пожал плечами, всем видом показывая, что не разделяет подобного мнения. – За свою жизнь я повстречал немало людей. Бывало и так, что испанец оказывался намного честнее, чем мои соотечественники, а иному пирату я поверю на слово больше, чем подписи какого-то вельможи. И те, и другие занимаются грязными делами, но первые делают это от своего лица, не прикрываясь веером интриг.

Белчер помолчал немного, пытаясь подобрать слова.

– Нет, я сужу каждого человека в отдельности за его собственные деяния. Но вместе с тем, должен признать, могу осуждать определенную политику, а вместе с ней и людей, ее поддерживающих.

Девушка кивнула.

– Наверное, вы правы, капитан Белчер. Там, откуда я родом, мы жили совсем недалеко от Испании, и среди моих знакомых немало девушек этой национальности. Большинство из них очень милы.

– К сожалению, доброте и милосердию нужно учиться, а пороки могут быть заразительны, и потому им подвержено большее количество людей.

Адель удивленно взглянула на своего собеседника, заглядывая в его глаза и стараясь что-то в них прочесть. Она хотела что-то ответить, но сдержалась.

– Вы очень хорошо говорите по-французски, месье Белчер, – неожиданно для себя сказала она. – Вы жили во Франции?

Вопрос застал Белчера врасплох.

– Нет, мадмуазель…

– Адель, прошу вас, – перебила она. – Я надеюсь, что мы станем друзьями, если вы не против?

– Я не против, мадмуазель.

– Адель, – ее улыбка притягивала сильнее магнита.

– Я не против, Адель, – выдавил из себя Белчер.

Если он чувствовал неожиданное стеснение и скованность в груди, то Адель де Кюсси сейчас, наоборот, весила легче перышка, так легко ей было на душе.

– Итак, вы говорили…

– Я не жил во Франции, Адель, – он словно смаковал звук ее имени, взволнованный тем, что может его произносить. – Моя мать жила в Провансе и была влюблена в эту страну. Помню, как ее всегда тянуло обратно. Она прекрасно говорит по-французски и настояла на том, чтобы обучить и меня.

– Ваша мама жила в Провансе? – девушка даже затаила дыхание от удивления.

– Да, мадму… Адель. Она жила в поместье недалеко от Ниццы.

– Боже мой, ведь это совсем рядом с тем местом, где я выросла! – она прошлась по палубе несколько шагов вперед, но затем, словно дитя, развернулась на каблуках и весело добавила: – Возможно, что ваша мама и я ходили по одним и тем же улицам!

Белчер улыбнулся. Его понемногу отпускало, и присутствие девушки все меньше сковывало движения. Скорее всего, ее непосредственное поведение и было главной причиной, которая этому способствовала. Постепенно он приходил в себя и даже попробовал пошутить:

– Есть вероятность того, что вы жили в одном и том же поместье.

Адель звонко рассмеялась.

– Если это было так, то отец мне ничего про это не рассказывал.

Они гуляли по палубе «Консепсиона», и ни Джек Белчер, ни Адель де Кюсси более не обращали на фрегат ни малейшего внимания. Они нашли в лице друг друга хороших собеседников и, непринужденно беседуя, перескакивали с темы на тему. Адель поведала о том, как потеряла свою мать. Как выросла в Провансе и всегда мечтала побывать в разных уголках света. Во время всего путешествия ее манило стоять на палубе пинаса и смотреть на то, как нос корабля бороздит море и плывет к своей конечной цели. Капитан Белчер с удивлением обнаружил, что его полностью захватило общество этой девушки. Ему не только не было скучно, но он с жадностью впитывал каждое слово. Хотелось, чтобы она говорила и говорила и никогда не умолкала. Хотелось коснуться ее одежды – хотя бы только кончиками пальцев. И сразу же отдернуть руку, едва почувствовав бархат прикосновения к материи ее белого платья.

В свою очередь Джек поведал о своем прошлом, о службе и назначении капитаном Ямайской береговой охраны. Когда он рассказывал про сражения, в которых участвовал, то отводил себе малозначащую роль стороннего наблюдателя. Он рассказывал эти истории от лиц тех людей, которых уважал и любил.

– Так нечестно, Джек! Вы не рассказываете о том, какую роль сыграли вы, когда Морган Кемптон был ранен? Ведь вы сами сказали, что были лейтенантом на этом корабле.

Он замялся и ответил не сразу.

– После боя я отвел корабль в родную гавань, только и всего, – Джеку не хотелось рассказывать о том, как двенадцать часов кряду он отбивался от берберийцев. Белчер не считал это интересным, поскольку сам был не слишком высокого мнения о действиях пиратов.

– Мне кажется, что вы чего-то не договариваете, – она подозрительно прищурилась с наигранной строгостью, – а ведь по вашим действиям сегодня утром нельзя сказать, что вы застенчивая овечка.

Капитан улыбнулся.

– Если будет что рассказать, то я обязательно это сделаю.

– Не сочтите меня настойчивой, но, когда мы прибудем в Порт-о-Пренс, вы так легко не отделаетесь.

Внезапно он понял, что их общение будет очень кратковременным, прежде чем, следуя своему долгу, он должен будет отплыть на Ямайку.

– Адель.

– Да? –