Ярослав и Анастасия - Олег Игоревич Яковлев

– Вот как. И что ж за дело такое?

– Может, княже, я те позже скажу, не при всех?

– Ну что ж. Коли не ворогом ко мне прибыл, гостем моим будешь тогда.

По всему видно, князь Андрей с дружиной охотился в здешних местах. Внимательнее осмотревшись окрест, Избигнев углядел псарей с собаками и сокольников. Боярин подумал, что, может, эта встреча нежданная станет для него удачной.

После, когда они остались вдвоём в палате просторных деревянных хором, Избигнев рассказал об Ингреде и сыне. Князь Андрей, сурово сдвинув тонкие половецкие брови-стрелки, заходил по горнице взад-вперёд.

– Помогу тебе, боярин, так и быть. Велю искать твоих. Вона как вышло. Да, зря ты супругу свою в Киеве оставил. Не тихо ныне тамо. Вдоволь потешились мои удальцы. Но со князем твоим враждовать мне не с руки. Потому… приму тебя с честью. И, коли сыщешь жену с сыном, выкуп помогу за них заплатить, денег в долг дам.

– Премного благодарен, княже! – Избигнев упал перед Андреем на колени. В глазах его стояли слёзы.

Глава 30

С потолка в горницу падал, струясь, яркий свет хоросов. Было душно, разряжённые в роскошные тяжёлые одежды бояре цветастыми платами вытирали потевшие лбы. Сидели, как обычно, на стоящих полукругом лавках. Напротив «вятших мужей» в кресле с резными подлокотниками расположился князь Ярослав. Просторная греческая хламида облегала его заметно округлившийся в последние годы стан.

Волынский посланник читал, разворачивая, пергаментный свиток. Князь Мстислав просил Осмомысла прислать ему в помощь полки. Намеревался неугомонный Изяславич воротить себе потерянный минувшим летом золотой «отний стол».

Закончил волынянин чтение, с глубоким поклоном передал увенчанную серебряной печатью на шнурке грамоту Ярославу в руки, отступил посторонь, в тень, словно растворился средь толпы княжеских ближних людей.

– Каковы слова ваши будут, бояре? – спросил Ярослав сидящих на лавках набольших мужей.

– Надобно дать помощь князю Мстиславу! – подал первым голос Чагр. – Давний приятель он наш. И сосед добрый к тому же.

– Верно! – хором закричали, зашумели одобрительно его сторонники-прихлебатели.

Боярин Коснятин Серославич хмуро переглянулся с Зеремеем, стиснул от злости уста, колючим, полным тяжкой ненависти взглядом пронзил громкоголосого Чагра.

«Вот ворог! Давно ль выбился из грязи, из житьего званья, из навоза, а туда ж! И все енти дружки его, выкормыши! Ревут, будто стадо коров! – думал с презрением Коснятин. – Какие они бояре, какие мужи набольшие! Рази с такими вот можно дела большие вершить?! Рази свора сия что путное князю подскажет?! Рази есь у собак мненье своё!»

На душе скребли кошки. Он, Коснятин, полагал ранее и считает сейчас так: бояре великие и родовитые – суть соль земли Галицкой. Так должно быть. Они, бояре, правят землёй и князем такожде правят! На вече[162] выбирают его, как издревле велось у славян. И князь держит с ними совет, выслушивает их слова и подчиняется их мудрым и здравым решениям. Так было, давно, в старину! А ныне… Окрест Ярославки – одни лизоблюды, одни рабы, одна прислуга безропотная! Что ж получается?! Распадается боярство, и нет силы, чтобы собрать его в единый кулак, в единую волю?! Но нет, он должен, должен суметь!

Коснятин попросил слова, поднялся грузно с лавки, заговорил громким, уверенным голосом:

– Мстислав-князь бит был суздальцами в прошлое лето. Негоже тебе, княже Ярослав, помогать ему более! Ибо что стоит тот, который имел многое да потерял? Супротив Мстислава все князи поднимутся – Юрьевичи, Ростиславичи, Ольговичи! Зачем нам, Галичу, со всеми ими рать иметь?!

Речь Коснятина смутила многих. Задумались бояре, принялись тихо перешёптываться на лавках. И тогда снова вскочил со своего места в переднем ряду Чагр.

– О выгоде токмо своей печёшься ты, Коснятин! Боисся, что придут в Галичину суздальцы да смоляне и волости твои пожгут! Да токмо то, что Киев они прошлым летом взяли обманом да переветом – не перемога их вовсе! Князь Мстислав ибо – великий стратилат. Выбьет он Глеба Юрьевича из Киева, а Ростиславича Давыда из Вышгорода, коли мы ему помощь дадим! А с нами суздальцам да смолянам рать иметь выгоды нету. Соль галицкая всей Руси надобна!

Долго в тот день судили-рядили бояре, как им быть. Впрочем, лизоблюдов Чагровых оказалось на совете больше, чем сторонников сына Серослава. Сидел Коснятин, нахохлившись, стойно ястреб, слушал пылкие речи молодых, мудрые мысли старцев, крики вчерашних житьих, давеча лишь получивших из княжьих рук боярское званье, и понимал: не переубедить ему их!

Ненависть будто растекалась по телу, вгоняла в жар, становилось душно, хотелось разорвать ворот шёлковой рубахи, выбежать отсюда, из этой наполненной дыханием многих людей палаты на вольный простор, пасть на конь и скакать, скакать…

«Гад! Гад! Отца под сабли бросил, а топерича… Сам тому злодею, Мстиславке, помогаешь! Нет, хватит, довольно! Изрубить бы всю енту шайку Чагрову во главе с Настаской! Вот тако бы, в куски, яко капусту, в кровь, всех враз!»

– Али на ухо туг стал, боярин Коснятин Серославич?! – окликнул его, заставив вздрогнуть от неожиданности, Ярослав. – Тебе поручаю рать галицкую. Поведёшь её на Волынь, брату нашему Мстиславу на подмогу. Полк пеший и дружину отдаю в полное его распоряжение. И ведайте вы все: дружбу со Мстиславом не нарушу я.

Коснятин поклонился князю, как полагалось по обычаю, и коротко отмолвил:

– Благодарю, княже, за честь великую. Не посрамлю славы Галича.

…Вечером Коснятин собрал у себя в тереме своих сторонников. Пили ол и мёд, рассуждали, как быть. Все они, как один, ненавидели и презирали Чагра и его чадь, но боялись… боялись покуда, чуяли, что слабы и не готовы к открытому выступлению.

Коснятин убеждал:

– Довольно нам терпеть всяких выскочек безродных над собою! Мы – бояре родовитые, нам – Русью Червонною володеть! Соберёмся, изобьём Чагрову чадь!

– А со князем как? – осторожно вопросил вислоусый Василий Волк.

– Со князем разберёмся, – глухо ответил Серославич.

– Придушить его али ядом накормить, – предложил молодой толстый Вышата.

Коснятин усмехнулся в усы. Млад боярчонок, млад и прост. Но баит верно. Любой из них в душе согласен с его словами. Излиха много власти взял Ярославка.

Но, может, есть среди них и иные, такие, кои готовы всех выдать. Бог весть. С напускным гневом прикрикнул Коснятин на Вышату:

– Ты, отроче, наперёд старших не лезь! Ишь, распетушился! Князя убить! Что мы, звери лютые?

Ответом боярину была напряжённая тишина. И тогда Коснятин продолжил:

– Чую, бояре, вборзе приспеет нам пора холопов своих в седло всаживать. Вот ныне в ненужный поход посылает меня Ярослав. Доколе можно в воле волынского князя