Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

— Не знаю, малышка. Странника и Знахарку оберегают очень сильные духи. А Мрак — лучший конь, которого я когда-либо видела. Доверимся их силе.

Ищущей Добра было больно видеть скорбь в глазах девочек, и она похлопала ладонью по покрывалу рядом с собой.

— Садитесь сюда. Я расскажу вам, откуда у Ахтаму, кузнечика, такое прекрасное зеленое одеяние. Он ведь когда-то был серым.

Кроме Синтии, эту историю знали все, но это не имело значения. Сидевшие у костра придвинулись поближе, чтобы послушать, — даже Заслоняющая Солнце и Серебряная Капель.

Лагерь, освещенный кострами, был на удивление тих. Редко случались такие ночи, чтобы не стучали барабаны и не звучали песни или чтобы мужчины не хвастали своими подвигами и не кричали за игрой в кости.

Иногда какой-нибудь юноша игрой на флейте, под аккомпанемент тоскливого собачьего воя, признавался в любви девушке. Но сегодня было слышно только Стареющего, который лежал на спине посреди прерии, распевая попеременно то высоким, то низким голосом свои шаманские заклинания.

На одном из плоских утесов, словно отвечая ему, подхватил песню койот. Его силуэт резко выделялся на фоне полной луны.

Устраиваясь на ночлег, девочки легли рядом, завернувшись в одну накидку. Они втянули головы, словно черепахи, спасаясь от жужжащих комаров. Звон насекомых смешивался в памяти Синтии с грохотом воды и отчаянным ржанием Мрака. Снова завыл койот, и она про себя спросила у него, что случилось с ее друзьями. Уж койот-то должен знать. Рассвет говорил, что койоты умеют предсказывать будущее. Но она так и не поняла, что он ответил…

В конце концов поднявшийся ветер разогнал комаров, и Синтия высвободила голову из-под накидки. Она перевернулась на другой бок и обняла рукой тонкую гладкую талию подруги. Прижавшись щекой к лопатке Имени Звезды, она позволила ровному дыханию девочки убаюкать себя.

Она еще спала, когда с первыми лучами солнца проснулся Орел. Он оседлал своего пегого жеребца, собрал припасы и двух вьючных лошадей и отправился навстречу восходу. Он уехал на поиски своего друга, полный мрачной решимости найти его живым или привезти его кости в мешке из оленьей кожи, который взял с собой.

Глава 11

Синтия закашлялась, задыхаясь от клубов пыли, летевшей в лицо. Пыль оседала повсюду — ее облако неотступно следовало за всадниками. Хорошо еще, что они ехали впереди остальных. А каково тем, кто тащится позади? Колонна, петлявшая среди холмов, растянулась больше чем на милю. Глаза и нос горели, иссушенные горячим ветром. Губы словно были покрыты мелкими опилками, а кожа на руках и ногах растрескалась и, став похожей на шкуру аллигатора, шелушилась и осыпалась сухими хлопьями. Зонтик! Она бы все отдала за зонтик, чтобы укрыться от солнца. Синтия, как обычно, ехала верхом на старом муле, стирая голые бедра о его облезлую спину.

Начиналась поездка весело — ни дать ни взять парад или цыганский табор в цирке. Поток и его приятели с дикими криками носились вдоль колонны. Они вспугивали мелкую живность, засевшую в кустах, — птиц, кроликов и мышей — и стреляли по ним из игрушечных луков. Мальчишки постарше устраивали скачки, имитируя атаку на спящих врагов. Шесты волокуш, нагруженных одеждой, скарбом и сплетенными из ивовых прутьев корзинами для маленьких детей, громыхали по каменистой земле. Собаки постоянно грызлись между собой, и ехавшие рядом с азартом делали ставки на исход этих стычек.

Женщины, передвигавшиеся на лошадях по три-четыре в ряд, обменивались сплетнями. Их младенцы лежали в длинных, отделанных бахромой люльках, подвешенных к лукам седел. Две дощечки, образовывавшие треугольное основание люльки, выступали дальше головы младенца и были заострены на концах. Даже если бы люлька упала, эти концы, воткнувшись в землю, могли защитить голову ребенка.

Синтия завидовала четырех-пятилетним — они беззаботно сидели на невысоких, упитанных и спокойных лошадках, выставив свои короткие, пухлые ножки. Во главе колонны женщин ехала Заслоняющая Солнце — первая жена Пахаюки. Она всегда занимала завидное место впереди, где было не так пыльно. Кроме того, такое положение давало возможность выбрать лучшее место на новой стоянке. Оспаривать у нее это место не решился бы никто, даже не будь она любимой женой Пахаюки, — в ней было три сотни фунтов веса, и в дружеских объятиях она легко могла переломать ребра даже мужчине. Нести ее было не по силам ни одной лошади, и она путешествовала на специально изготовленной волокуше. Вот и сейчас Заслоняющая Солнце ехала спиной вперед, размахивая руками и задавая тон беседе. Сегодня она выглядела мрачной, но обычно ее глаза лучились весельем, если, конечно, удавалось их разглядеть в складках лица.

Пахаюка, бывало, жаловался, что за новыми платьями для первой жены приходится обращаться к Разбирающей Дом, которая лучше всех в племени шила покрышки для типи. Но именно Заслоняющая Солнце прислуживала его гостям и возила при переездах его щит и копье. И она всегда ставила типи для гостей рядом со своим собственным.

Воины ехали раздельно — кто сзади, кто по бокам, кто впереди, — и их луки и копья всегда были наготове для защиты семей. Мужчины никогда не возили ничего, что могло помешать им пользоваться оружием. Повсюду непрерывно раздавался перезвон и стук колокольчиков, котелков и металлических украшений на поводьях. Перья и ленты развевались на ветру, а длинная бахрома на одежде и сбруе колыхалась в такт бегу лошадей. Для Народа не было большего счастья, чем ехать верхом, и вся их одежда и снаряжение были сделаны так, чтобы лучше всего смотреться в движении. Спины некоторых боевых коней были покрыты ярко раскрашенными бизоньими шкурами — варварским подражанием попонам испанских конкистадоров. Это придавало процессии почти придворную пышность. Но Синтия уже так привыкла к этому, что задумывалась больше о неудобствах, чем о романтической красоте происходящего.

— Почему Народ так часто переезжает?

Разбирающая Дом озадаченно посмотрела на девочку:

— Мы должны переезжать.

— Но тоси-тиво, белые, не переезжают раз в несколько дней, как мы.

Синтия выпалила это, не подумав, но для Разбирающей Дом, похоже, между голубоглазой дочерью и белыми людьми не было ничего общею.

— Белые люди не знают, как нужно жить. Рассвет рассказывал, что они колют Мать-Землю острыми железными палками и убивают ее. Они срубают все деревья, не только те, что нужны им для жилья. И они позволяют своим лошадям съесть всю траву, а потом выращивают для них новую и кормят их только семенами. Поэтому лошади не могут быстро бегать. Народ никогда не смог бы так жить.

— Но Народу и не