Путь в бессмертие - Николай Архипов

его команде бросился к подъезду дома. Рядом с ним бежали стрелки. До подъезда добежало только двое. Троих вмиг скосил пулемёт. Иван с ходу выбил дверь и, дав очередь в коридор, метнулся к лестнице.

– Хоть бы свет включили, – больно ударившись о стоящий там огромный шкаф, подумал Иван.

Он прижался к стене и на секунду прислушался. Пулемёт бил где-то на чердаке.

– Прикройте! – крикнул Иван и побежал вверх по лестнице.

Солдаты кинулись за ним, держа автоматы наготове. Двери квартир были закрыты. В коридорах валялась сломанная мебель вперемешку с каким-то тряпьём, словно кто-то срочно выезжал или заезжал в дом. Иван остановился возле одной двери, ведущей в квартиру, и осторожно стал приоткрывать её. Даже сквозь непрерывное тарахтение пулемётов и автоматов чётко по всему коридору раздался щемящий сердце скрип петель, и из квартиры полоснула очередь из автомата. Идущий за Иваном стрелок тут же бросил в открывшийся проём двери гранату.

– Ложись! – успел крикнуть стрелок, и группа кубарем скатилась по лестнице.

Дверь от взрыва вынесло напрочь. Из квартиры повалил дым. Иван вскочил и бегом, через две ступеньки, кинулся к чердаку. Стрелки следом. Они теперь не проверяли квартиры, а просто кидали туда гранаты. Коридор плотно наполнился дымом. Пулемёт замолчал.

– Жди гостей сверху, – подумал Иван, протирая глаза от очередной порции пыли.

Он не ошибся. В проёмах показались фигуры фрицев. Завязалась перестрелка. Видимость была практически нулевая. Стреляли наугад, торопясь опередить друг друга. Внизу рванула граната, следом вторая. Осколки выбили автомат из рук одного из стрелков. Он упал на пол и достал гранату. Иван в этот момент оглянулся.

– Оставь! – закричал он.

Но его слова потонули в грохоте пальбы. Он схватил солдата за руку и сжал его ладонь вместе с гранатой. Иван поймал блуждающий взгляд бойца и понял, что тот был на грани срыва.

– Спокойно, парень. Спокойно, – сказал Иван. – Отдай гранату.

Стрелок отрицательно мотнул головой.

– Отдай. Очень прошу, – Иван осторожно потянул гранату к себе.

Стрелок поднял вторую руку. Иван остановился. На указательном пальце стрелка висело кольцо. Иван сильнее сжал пальцы. Времени не то что бы не было, его совсем не было на раздумья и даже на действия. Спасало одно. Проём лестничной клетки был настолько узок, что немцев сдерживать мог и один боец. Но недолго. И это время уже заканчивалось. Ниже этажом зиял выбитый проём квартиры.

– Брось гранату в квартиру, – глядя прямо в глаза стрелку, сказал Иван. – Понял?

Тот как-то испуганно посмотрел на Ивана, потом взгляд его вдруг просветлел и стал осмысленным. Солдат быстро кивнул головой. Иван ещё секунду подержал руку бойца и медленно её отпустил. Затем он резко развернулся и, стреляя на ходу вверх по пролёту, бросился по лестнице. Его спас дым, валивший из квартиры напротив. Забежав на площадку, Иван прямо стволом автомата упёрся фрицу куда-то в бок. Тот в это время стрелял наобум в пустой проём. Иван нажал на курок и не опускал его до тех пор, пока не кончились патроны. Он даже не слышал, как внизу рванула граната, запылив и так невидимую лестницу. Иван на ощупь нашарил дверь на чердак, приготовил гранату и, резко открыв дверь, швырнул её в проём. Откашливаясь от пыли, он разглядел, как к освободившемуся окну подбежали оба бойца и, на ходу стреляя, скрылись на чердаке. Иван не стал дожидаться, когда они закончат своё дело. Тем более что у него, кроме ножа, когда-то конфискованного у пленного румына, оружия больше не осталось.

На выходе из дома Ивана остановил выстрел из орудия. Он осторожно выглянул из подъезда. Рядом с импровизированной баррикадой стояла отставшая тридцатьчетвёрка и, поводя стволом, стреляла вдоль улицы. Орудие Ивана уже подкатили вплотную к стене и подносили снаряды.

– Это я вовремя управился, – усмехнулся Иван и, пригнувшись, подбежал к расчёту.

– Видал?! – проорал Харитон, указывая здоровой рукой вперёд.

Там, в конце улицы, двигалось штурмовое орудие StuG 40, сплошь облепленное фрицами. Из ствола машины выплеснулось пламя, и сзади группы маленький домик буквально взлетел на воздух.

– Бронебойным! Заряжай, – наводя орудие на вражеский объект, скомандовал Иван. – Орудие!

Поединок немецкого штурмовика и нашей тридцатьчетвёрки был очень коротким. От прямого попадания тот взорвался изнутри, раскрыв верх башни, как консервную банку. Наш танк тоже горел. В его лобовой броне зияло огромное отверстие, через которое мог спокойно залезть человек. Чей снаряд разворотил фашиста, было непонятно, да и не особо важно. Плотность контратакующего противника увеличивалась катастрофически. Из-за поверженного штурмового орудия выруливал истребитель танков Pz.IV/70(V). Серьёзная машина. Особенно при ведении уличных боёв.

– Харитон! Бронебойный, живо, твою так!

Счёт снова пошёл на секунды. Пробить такой танк было вполне реально, если, конечно, попасть в него и если он не попадёт в тебя первым. Группа советских стрелков отсекала венгерскую и немецкую пехоту, невесть откуда заполнившую улицу. Необходимо было поддержать своих, но вначале убрать танк.

– Орудие! – в третий раз прокричал Иван.

Но и третий снаряд только скользнул по крупповской броне, которую мог пробить без проблем. Иван выругался так, что даже суровый Харитон невольно улыбнулся.

– Заряжай!

Иван сам прильнул к оптике и только начал крутить маховик, как немецкий танк дрогнул и встал. Иван обернулся. В пылу сражения он даже не заметил, как сзади подошёл тяжёлый КВ. Этот хорошо бронированный танк с ходу влепил немцу куда надо снаряд и, встав, стал обстреливать венгерскую пехоту. Иван тут же перестроился и, бросив горевший панцирь, перешёл на толпу немцев. Те лезли напролом, словно обезумевшее стадо коров. Трупы фашистов к тому времени уже сплошь покрыли всё пространство перед баррикадой русской группы. Иван впервые видел такое массовое безумие.

Об этой истерии позднее вспоминал обершарфюрер СС Вилли Града: "Мы неистово ищем свободное место. Вокруг раздаётся треск и шум. Мины рвутся перед нами, за нами и среди нас. Грохочут взрывы гранат, раздаётся пальба из пулемётов, тарахтят автоматы, щелкают винтовочные выстрелы. Кругом огонь. Времени на раздумье совсем не остаётся. Страх и мужество уступают место слепому желанию выжить. Передо мной встаёт горящий танк. Значит, впереди находится орудие, которое ведёт огонь по этой человеческой массе. Оно бьёт прямой наводкой. Подобно леммингам, сталкивающим друг друга в море, толпа рвётся вперёд. Никакой дисциплины, никакого рационального поведения. Только вера в свою судьбу".

А вот как это видел венгерский офицер Алайош Вайда: "То, что я там увидел, не умещалось в моей голове. Площадь была освещена бесконечным количеством разрывов и выстрелов, прожекторов и ракет. Казалось, настал день. Трассирующие пули летали со всех сторон. Гранаты взрывались то тут, то