На червленом поле - Мария Воробьи

– У нее все-таки было сердце.

Потом обернулся, и нечеловеческие уже его глаза, огненные и черные, уставились на Сезара. Тот не знал, как можно противостоять таким сущностям, лишь крепче перехватил свой кинжал.

Тогда рыцарь сказал:

– Знай же, кардинал, знай, рыцарь, знай, кровосмеситель и братоубийца, мою историю. Знай же, жена трех мужей, знай же, графиня, принцесса, герцогиня. Мы жили в Равенне – она и я. С тех пор прошло много тысяч лет – а может быть, прошли сотни, а может быть, минул только год, а может, это было вчера, а может, будет только завтра. Я любил ее и был предан ей, а она манила меня и улыбалась мне. Я выполнял все ее просьбы, я надеялся на ее благосклонность. В один день она обещала мне, что объявит о нашей помолвке, но, когда я пришел, она публично посмеялась надо мной. Там была вся моя семья, все знатные жители нашего города, прелаты и члены герцогской семьи. Женщины безжалостны к мужчинам, которых они не любят, и насмешка ее была жестока и точна, потому что она хорошо знала меня. Все видели мое унижение. Той же ночью, когда разошлись гости, я бросился на меч. Теперь мы оба обречены на посмертное наказание: она – за свою насмешку, я – за самоубийство. Раз за разом я вынужден преследовать ее, а она – бежать от меня. Раз за разом я убиваю ее и вынимаю ее сердце, а мое собственное сердце разрывается от горя. И нет спасения нам, и его не будет. Идите с миром, путники, ибо это не ваше наказание. Пока – не ваше.

– Нет, – сказала Лукреция и затрясла головой, – мы призовем священников, они прочтут молитвы, мы закажем молебен, чтобы вас отпели, чтобы освободить вас от вашей кары!

Но призрак не видел ее и больше не отвечал ей. Лицо его снова стало суровым и жестоким, сердце из рук пропало, а сами они стали чистыми. Неожиданно зашевелилась женщина – тело у нее было белое, целое, снова мучительно обнаженное. Она встала, и на лице ее отобразился смертельный ужас. Она побежала прочь, по кругу поляны. Рыцарь вскочил в седло, собаки залаяли – яростно, почти до рвоты. Потом они бросились в погоню за женщиной – все так же по кругу.

Сезар сделал шаг к сестре и сказал:

– Пойдем отсюда. Им не помочь.

Лукреция стояла, прижав напряженные пальцы к щекам, и не отвечала ему.

Он потянул ее за плечо и снова сказал:

– Идем. Надо идти. Сейчас это повторится. Нам не надо это видеть, тебе, тебе не надо – и одного раза было достаточно.

Он увлек ее за собой, повел прочь, держа за плечи. Лукреция шла спокойно и покорно, только один раз крупно вздрогнула, когда за их спинами раздался крик женщины, терзаемой псами.

Тогда Сезар развернул ее к себе, и обнял крепко-крепко, и держал в объятиях долго: дольше, чем надо было.

Дольше, чем следовало.

Часть 3. Добрая герцогиня Феррары и гонфалоньер Святого престола

Глава 38, в которой говорится о помолвке благородной донны Лукреции

Вернувшись в Рим, Сезар помчался к отцу.

Отец показал ему письмо от Джоффре. Тот был в это время на юге и писал письма: говорил, что милая Мария де Мила подарила ему третью дочь. Любой государь огорчился бы третьей дочери, но Джоффре писал о девочке с большой любовью: как важно и серьезно глядит она из пеленок, как смешно зевает; и как часто он ходит в покои жены, чтобы навестить обеих, – к вящему удивлению служанок и кормилиц. Писал также, что хочет на зиму ехать в Мессину – там у него был унаследованный от Санчи замок: доктора говорили, что там климат мягче, и накопилось всяких дел, как накапливается в любом месте, где нет хозяйской руки.

Сезар улыбался: Джоффре, кажется, так и будет довольствоваться малым. Ну и пусть, пусть. Для больши́х дел у него есть старший брат. Но Александр сказал, покачивая головой:

– Лучше бы ему не ездить в Мессину. Да и вообще, юг этот… Разлетелись вы, дети, оставили меня одного.

– Зато и Хуан, и Джоффре – герцоги, пусть один на юге Италии, а другой – на западе Испании. Но и я, и Лукреция – здесь. И даже когда я объединю все завоеванные города в одно герцогство, я буду недалеко от вас, отец, пусть даже основные мои владения – во Франции. А Лукреция…

– Она молода еще, – сонно сказал Александр, – она выйдет еще раз замуж. Я нашел хорошего жениха ей. На этот раз – хорошего. Не бастарда, как Арагонские были. Не третьесортного родича, как был Джованни Сфорца. Нет, на этот раз – лучшего мужа, которого можно было найти.

Сезар чувствовал, как кровь отливает от лица и сердца, – он должен был знать. Да. Это было закономерно. Но слова отца терзали его, и он едва стоял. Да, Лукреция еще молода, ей не исполнилось еще и двадцати семи – почему бы не усилить себя новым союзником. Но почему в горле пересохло и слова не хотят произноситься?

– Кто? – только и смог сказать Сезар.

– Альфонсо д’Эсте. Сын и наследник Эрколе д’Эсте, герцога Феррары. Старику больше семидесяти, и он болен подагрой. Не пройдет и пяти лет, как он умрет, и Альфонсо станет новым герцогом, а его жена будет могущественной герцогиней Феррары.

– Что он за человек? – спросил Сезар, и этот вопрос задать было сложнее, чем предыдущий.

– Он старше Лукреции всего на четыре года, но, как и она, – вдов. Первая его жена была из рода Сфорца и умерла родами. Говорят, он очень увлечен литьем бомбард и инженерией, и слава о нем идет как о разумном государе.

– Ясно, – глухо сказал Сезар.

– Но они еще не согласились. Мялись, хотя я обещал за ней большое приданое. Но твоя победа над Фаэнцей, кажется, убедила их: страшен такой враг, но такой родич усилит любого герцога.

– Что Лукреция? – спросил Сезар.

– Ну, что она? Ждет, конечно.

Этому Сезар не очень поверил и, поговорив с отцом о других делах, отправился к сестре, которая как раз вернулась в Рим. Они обнялись.

Сезар сказал осторожно:

– Отец говорил мне, что хочет снова выдать тебя замуж.

– Я знаю, знаю, – сказала она. – За Альфонсо д’Эсте, наследника герцога Феррары. Так смешно: новый муж со старым именем.

Сезар сел рядом с ней