Война, которая спасла мне жизнь - Кимберли Брубэйкер Брэдли

у них не было. Стивен сообщил мне, что полковник пожертвовал государству свои ружья, бывшие у него ещё со второй бурской войны. Ружья висели у него почти полвека и проржавели насквозь.

– Проку от них, конечно, ноль, – сказал Стивен. – Зато ему стало получше.

В очереди за продуктами теперь приходилось стоять каждый день. Мясо выдавали по карточкам, многое другое было почти не найти. Лук стал такой редкостью, что стоил, точно был из золота. Никто и не думал раньше, что лук в Англию привозят из-за рубежа, пока привозить стало неоткуда. А выращивать его из семян оказалось делом нескорым.

В середине мая Гитлер оккупировал Францию. Там находилось более 370 000 солдат Британской армии. Они бились с немцами, и французы бились с немцами, но немцы отбрасывали их всё дальше и дальше назад. Потом наступил июнь, а вместе с ним – Дюнкерк. Позже многие называли его чудом, но для нашего городка он стал скорее катастрофой.

Глава 36

Просыпаемся с утра – кто-то яростно колошматит в дверь. Джейми прижимается ко мне, шепчет:

– Немцы! Вторжение!

У меня самой сердце в ушах стучит. Прятаться? Уже думала запихнуть Джейми под кровать, как вдруг слышу снизу голос леди Тортон: «Сьюзан! Вставайте, вы нам нужны, срочно! Каждый человек на счету!»

Сьюзан кинулась за формой доброволицы, я шкандыбаю вниз. Внизу в дверях стоит леди Тортон, задыхается, точно она весь путь на своих двоих отмахала, хотя за спиной рычит её автомобиль.

– Что стряслось? – спрашиваю.

– В городе причалило судно, – говорит леди Тортон, – на борту полным-полно солдат. Из Дюнкерка. Через пролив под воздушным обстрелом шли. – И кричит опять: – Сьюзан!!!

– Иду! – Сьюзан слетает вниз по ступенькам, на ходу волосы под форменную шапочку запихивает. В двери обернулась, ладонь мне на щёку положила и спрашивает торопливо: – Вы как, справитесь без меня? Вдвоём?

– Справимся, – говорю.

И мы остались. Я обхватила Джейми за плечи, и, стоя в дверях, мы следили, как леди Тортон сдаёт назад и уносится в облаке пыли.

– Не вторжение, – сказала я Джейми.

Джейми поднял на меня лицо и проговорил:

– Под воздушным обстрелом…

Это значило, что, пока солдаты плыли через пролив, их обстреливали сверху, с самолётов. Я глубоко втянула воздух:

– Да.

Прошлым вечером мы с ужасом слушали радиосводку. Британская армия отступала до тех пор, пока немцы не припёрли её к самому океану у французского порта под названием Дюнкерк. Берег в том месте был такой мелкий, что Королевский флот не мог подогнать свои большие корабли к городу, чтобы спасти солдат. Диктор на радио обратился ко всем, у кого есть любое судёнышко, достаточно маленькое, чтобы подойти к берегу у Дюнкерка, и попросил одолжить его флоту ради спасения наших солдат.

Я видела рыбацкие шхуны местных. На таких можно было увезти где-то с дюжину человек. Я прикинула, как 370 000 солдат выберутся на таких шхунах, по дюжине на судно.

Никак. Шхун просто не хватит, как ни крути. А если немцы будут ещё обстреливать их с самолётов, то все потонут в пути.

– Пойду сделаю завтрак, – сказала я Джейми и постаралась бодро улыбнуться.

– Я не хочу есть, – буркнул он.

– А я сосиски сделаю. – Помогло: Джейми улыбнулся.

Теперешние, военные, сосиски были немного странные на вкус. Небось овсянки больше, чем мяса, подумала я, но вслух говорить не стала. Ещё вопрос, что там за мясо.

Мы помыли посуду и оделись. Слышно было, как с аэродрома взлетают самолёты один за другим. Десятками. Мы вышли на улицу посмотреть. Они улетали в сторону океана и обратно не возвращались.

– Хочу туда, к лётчикам, спросить у них, – сказал Джейми.

– Сегодня нельзя, – сказала я. – Им не до тебя.

Он кивнул:

– Пусть лучше немцев воздушно обстреливают.

Мы немного постояли посмотрели на самолёты. У меня чесались руки помочь, сделать что-нибудь. Я была уверена, что тоже могу быть полезной, как Сьюзан.

Джейми поднял на меня жалобный взгляд.

– Нельзя просто стоять и смотреть, – сказал он.

– Нельзя. – Внезапно мне пришло в голову, что мы можем сделать. – Давай так. Ты отправляешься к Фреду, помогать вместо меня. Я – в город.

Джейми начал было протестовать, но я не дала ему договорить.

– Я младшая помощница Добровольческой службы, – заявила я, сочиняя на ходу. – Леди Тортон полагается на меня, и я обязана исполнить свой долг перед родиной. Будь добр исполнить свой.

Глаза у Джейми расширились. Он кивнул.

– Ты останешься у Фреда, пока я или Сьюзан тебя на заберём, – продолжила я. – Обедаешь у него. Если не заберём сегодня, ночуешь там. Ему скажешь, что я так велела.

Джейми кивнул:

– Я возьму Коржика?

– Конечно. – На Коржике он не раз катался по загону. Оседлать и обуздать я ему помогла.

Затем я переоделась в своё небесно-голубое платье. Сама заплела косу. Набила наволочку полосками ткани, из которых Сьюзан поручили нашить повязки раненым, взяла костыли и отправилась в город.

Позже я видела кинохронику про Дюнкерк. Она не взволновала меня так, как предыдущие, – ведь я сама собственными глазами видела прибывших солдат и помогала им. Но в той кинохронике показали неправду. В ней солдаты из Дюнкерка выглядели хоть и усталыми, но счастливыми. Из-под стальных касок выглядывали перепачканные лица, и глаза на этих лицах радостно сверкали. Солдаты улыбались, махали рукой, показывали большой палец на камеру. Ни дать ни взять – доблестные бойцы, герои сражения, счастливы вступить на родную землю.

Может, где-то и были такие солдаты. К нам же в город суда привозили в основном раненых и убитых. Кто погиб под обстрелом, кто лежал при смерти; остальные же были истощены долгими мучительными днями в отступлении без еды и воды. Те из прибывших, кто мог ходить, притащили своих тяжело раненных товарищей в здание городского совета – это здесь я стояла в первый день эвакуации в общем ряду и ждала, когда меня кто-нибудь выберет.

Дойдя до города, я заметила, как женщина в униформе Добровольческой службы входит в здание совета. Я последовала за ней, поднялась по ступеням и толкнула тяжёлую дверь.

Меня тут же стошнило. В зале тяжёлой железной завесой стоял запах крови, но что ещё хуже – об этом нигде не рассказывают, не пишут в газетах и не снимают на камеру для кинохроник, – когда человек в тяжёлом состоянии, он не способен удерживать позывы кишечника. Он ходит под себя, как младенец. От этого смрада у меня заслезились глаза, живот скрутило.

Весь зал был переполнен ранеными солдатами на носилках. Среди военных медиков и доброволиц