Вендская Русь - Николай Васильевич Соколов

Похоже, куявский князь надеялся, что после их похода все останется по-прежнему и руские купцы так же будут ездить в Константинополь. Однако Вислав в этом сильно сомневался, о чем прямо заявил брату и главе купеческого товарищества, когда те попросили его попытаться заключить с ромеями торговый договор, где на будущее оговорить действия сторон в подобных случаях.

Такого же примерно мнения придерживался и угорский кинде Леведий, потребовавший с русов сразу двойную плату. Он прямо заявил это Виславу, встретившись с ним у шестого днепровского порога, который по-руски, точнее, на языке гаутов назывался Леанди, а по-славянски – Веручи[150].

– Вторую половину ты получишь на обратном пути, – пообещал ему резко руский князь. – Как у нас заведено.

– Однако в прошлом году я ее так и не дождался, – с лукавой ухмылкой признался Леведий. – И похоже, не получу своих денег и на этот раз. Ведь у ромеев в Константинополе находятся лучшие войска, в несколько раз превосходящие числом твою дружину.

– Зато в этом году ты за счет нас уже с лихвой восполнил прошлогодние потери, – только и нашел что ответить на неожиданную наглость старика Вислав, больше всего раздосадованный тем, что правителю угров как-то уж очень быстро стала известна цель их похода. – И не волнуйся, до осени ты все получишь сполна.

«Мне-то чего волноваться? – подумал Леведий, покидая шатер руского предводителя без второй половины запрошенных им денег. – Это тебе теперь нужно беспокоиться, потому что, не получив их с тебя, я могу обратиться за ними к ромеям…»

Вернувшись к себе на стан, расположенный рядом с переправой Крария[151], старик не стал торопиться со своим отъездом в Херсон. Ему надо было все как следует обдумать и взвесить, серьезная ссора с северными соседями не входила в планы Леведия. Плата с руских купцов позволяла правителю угров содержать половину дружины, а ее отсутствие, как он понял по прошлому году, создавало с этим серьезные проблемы.

Только на следующий день после того, как ему доложили, что русы миновали соседнюю со станом угров переправу, Леведий приказал седлать лошадей для поездки в Херсон. Да и по дороге туда старик не особенно торопился, хотя и не считал свое решение сообщить о руском войске ромеям таким уж постыдным поступком.

– Чем обязан видеть у себя в доме столь уважаемого гостя? – встретил вопросом появление одного из правителей[152] угров стратег[153] Херсона Никифор. – Проходи к столу, садись. Вина выпьешь?

– Можно немножко, – согласился Леведий, присаживаясь к столу. – Приехал я сюда по торговым делам и решил вот тебя навестить.

– Но я ведь не торговец, – весело улыбнулся ромейский стратег. – Однако видеть тебя все равно рад.

– Не скажи, ведь товар бывает разный, – назидательно заметил гость, отпив из бокала глоток вина. – А моя новость касается именно стратега Херсона. И хочу я за нее получить всего двести номизм, и то только из уважения к тебе.

– Ну, если она того стоит, я готов заплатить, – пообещал Никифор уже с тревожной ухмылкой.

Набеги степных кочевников постоянно тревожили земли подвластной ему херсонской фемы[154]. Чаще других такими разбоями промышляли отряды нижних сиверов, или, как их еще называли, асиев[155], безнаказанно разоряя окрестности Сурожа и соседних городков.

– На днях две сотни руских ладей примерно с семью тысячами воинов прошли пороги, направляясь в Константинополь. Так что по номизме за каждое судно получается совсем недорого.

Глава двенадцатая

В тот день хан Борис проснулся позднее обычного, виной чему была бессонная ночь. А причиной ее послужила вчерашняя казнь струменских жупанов, намеревавшихся убить тархана[156] Чавдара и, подняв восстание, обратиться за помощью и поддержкой к ромеям.

Последние годы, когда страну преследовали военные неудачи и голод, подобные заговоры происходили все чаще. Причем самыми активными участниками беспорядков оказывались христиане, обостряя и без того не утихающую вражду между славянской и болгарской знатью. И что с этим делать, Борис не знал.

– Ивиги[157] хан позволит мне войти?! – послышался за дверью его опочивальни голос игер боила Айдара. – У меня срочная новость.

– Заходи, – разрешил Борис, одолеваемый нехорошими предчувствиями. – Что там еще?

– Мне только что сообщили о руских судах, миновавших устье Дуная, и я хотел уточнить, не будет ли у хана каких-нибудь изменений или уточнений к нашему плану.

– Нет, действуем, как намечали, – задумавшись ненадолго, велел хан Борис. – Главное, чтобы твой племянник Калоян ограничился советами, не участвуя в военных действиях. Нам не нужны новые недоразумения с ромеями. И готовь посольство в Константинополь, оно должно выехать еще до нападения русов на город.

Покинув ханский дворец, Айдар поспешил домой, где его ждал уже готовый к отъезду в Варну[158] племянник. Родовые владения Калояна как раз находились на побережье, южнее этого древнего города, и он не раз оттуда плавал в Константинополь.

– Твоя задача – убедить русов напасть не на побережье, а на ромейскую столицу и разорить хотя бы ее окрестности, – еще раз уточнил Айдар, прощаясь с племянником. – Тогда нам будет проще добиться от василевса необходимых уступок.

– Да помню я все, – произнес недовольно Калоян, направляя коня в сторону ворот дядиного двора. – Все будет в порядке!

Выехав из столицы Болгарии Плиски, боил, или по-славянски болярин, вначале направил коня на север, а через пару часов повернул на восток к морскому побережью. После этого, поменяв нескольких лошадей дорогой, он уже к вечеру оказался в устье реки Тичи[159], где его ждал пятидесятник Ставр с двумя готовыми к отплытию рыбацкими лодками.

– Русы проплывали? – слезая с коня, спросил сразу Калоян старого воина.

– Еще в полдень.

– Тогда немедленно отплываем. Нам надо до утра их догнать…

Ветер был попутный, и как только болгарские суда отошли от берега, пятидесятник приказал поднимать паруса. Убедившись, что его люди делают все возможное, чтобы нагнать русов, племянник Айдара решил немного вздремнуть. Но уснул Калоян крепко и надолго – сказались дорожная усталость и переживания последних дней.

– Болярин, на берегу видны огни, – услышал он сквозь сон голос Ставра и почувствовал, как тот трясет его за плечо. – Похоже на лагерь русов.

С трудом проснувшись, Калоян вначале даже не понял, где находится и о чем говорит ему старый вояка. Темнота вокруг стояла кромешная, и, оглядевшись, боил не увидел никаких огней. И только поднявшись, молодой болгарин заметил вдалеке по правому борту судна крошечные мерцающие огоньки.

– Может, это они,