Книжный магазин в Мейфэре - Элиза Найт

– Мы должны убедиться, что вы не ушибли голову. У вас слегка невнятная речь. Ты слышишь, Нэнси?

– Да, я что-то такое слышу, – пробормотала я.

– Я абсолютно уверена, – сказала Софи.

– Невнятная речь? Какой вздор!

Софи отвела его на обочину и усадила на мешок с песком – один из тех, что были свалены перед магазинами для защиты от взрывов. Усевшись удобнее, мужчина признался:

– Меня подташнивает.

– А почему ваш автомобиль остановился здесь? – спросила я.

Откашлявшись, он уже спокойнее пояснил:

– На дороге был котенок.

– А, так вы остановились, чтобы не задавить бедняжку, – промурлыкала Софи.

Мужчина, похоже, лгал. Как он мог увидеть котенка, если мы с трудом различаем дорогу?

– Да, я не мог поступить иначе, – он вскинул руки, и призрачные тени взметнулись во мраке. – Котенок убежал, совершенно невредимый.

– Ну что же, это хорошо. Значит, если бы не котенок, вы не остановились бы, а мы не попали бы в аварию.

Я не верила своим ушам. Софи убеждала мужчину, что авария произошла по его вине. Блестяще. И она права, потому что останавливать машину посреди темной улицы очень опасно.

К нам быстрым шагом приближался комендант района.

– Авария? – он остановился возле меня и поднял фонарик, осветив место происшествия. – Все в порядке?

– Да, – ответила я.

– Я комендант Экпеньон, но люди зовут меня Дядя Сэм. – У него был нигерийский акцент, но по-английски он говорил превосходно. Экпеньон протянул мне свою красновато-коричневую руку, и я пожала ее.

– Нэнси Родд. Водитель ПВО.

– Вы вызвали дорожную инспекцию? – осведомился он.

– Нет еще.

– Я сам сделаю это. – Используя рацию, он сообщил об аварии. Выключив ее, он уточнил: – Транспортные средства исправны?

– Думаю, да.

– Вы полагаете, что сможете вернуться на этой санитарной карете обратно на станцию?

Я кивнула, хотя от этой мысли меня слегка затрясло.

– Сэр, вы сможете добраться домой на своем автомобиле? – обратился он к мужчине.

Тот поднялся на ноги и кивнул, не сводя глаз с Софи.

– Хорошо. Тогда продолжайте движение, – разрешил комендант.

Мужчина явно собирался возразить, возможно, рассчитывая на компенсацию. Но Софи быстро сориентировалась:

– Мы не станем подавать на вас жалобу за то, что ваш автомобиль перегородил дорогу, воспрепятствовав проезду правительственного транспорта. Впредь водите осторожно, сэр, и остерегайтесь котят, – пропела она.

Когда мы снова забрались в фургон, Софи протяжно вздохнула:

– Сколько времени потеряли!

Я улыбнулась:

– Ты была великолепна!

Она пожала плечами.

– Просто у меня есть старшие братья, и они многому меня научили.

– А я, увы, сама старшая, и мне приходилось придумывать собственные уловки.

Моим любимым был момент, когда я переоделась в старую бродяжку со шрамами на лице и напугала Пэм до полусмерти. Она не сообразила, что это я. И после я неоднократно дразнила ее, изображая шаткую походку пьяницы и искаженным голосом осведомляясь, не угостит ли она меня чаем.

Софи засмеялась:

– Я просто убедила его в нашей правоте.

– Ты могла бы стать шпионкой.

– Это следующее в моем списке, – Софи подмигнула.

Когда мы прибыли на станцию, начальник потребовал у меня ключи от фургона и отрезал:

– Мы найдем вам другое применение. Надеюсь, вы любите водить машину, Софи?

– Что ты теперь будешь делать? – Софи хмуро смотрела на ключи, которые держала в ухоженных пальчиках.

– Бинтовать раненых? – Мысль о том, чтобы иметь дело с больными и израненными, ужасала меня.

– Что-то подсказывает мне, что это занятие не вызовет у тебя восторга.

Я кивнула, обдумывая ее слова.

– Возможно, мне как раз и нужно меньше восторгов.

Софи окинула меня оценивающим взглядом.

– Я знаю тебя совсем недолго, но, кажется, ты не из тех, кто способен выжить в атмосфере скуки.

– Ты права, Софи. Но увы, эта самая восторженность и приводит меня обычно к неприятностям.

– Нэн.

Голос Прода напугал меня. Я спешила к входной двери, опаздывая на свой пункт первой помощи в Паддингтоне, а муж, как правило, уходил на несколько часов раньше меня, так как его смена на посту в Челси начиналась с рассветом.

Вернувшись в гостиную, я увидела Прода за моим письменным столом; он сидел в форме цвета хаки, положив ногу на ногу.

– Что ты здесь делаешь в такой час?

Я приготовилась услышать о том, что его уволили из волонтеров.

– В пятницу я отправляюсь на учения в Котсуолдс, – он указал на письмо, лежавшее на столе. – Меня определили в Уэльский гвардейский полк.

Сегодня понедельник – значит, уже к этим выходным он уедет. Неизвестно, куда направят его полк. Только бы не на фронт, не туда, где они столкнутся лицом к лицу с войсками Гитлера.

– О, – произнесла я слабым голосом. – Но ведь говорили, что это займет не один месяц.

Все менялось так быстро! Казалось, я пытаюсь поймать птицу: она улетает от меня, а я мчусь за ней, отставая и спотыкаясь о корни.

Прод пожал плечами. В кои-то веки он не пустился в длинные объяснения, и это было удивительно – столь же удивительно, как боль в моей груди, вызванная его отъездом. Пусть Питер и неважный муж, но он – привычное, свое. А я терпеть не могу, когда из жизни исчезает что-то привычное. Друзья и родные уходят в неизвестность. Все рушится. Безопасность Лондона – под вопросом. Я не хотела, чтобы еще и Прода убили.

– В четверг мы устроим тебе настоящие проводы.

Прод покачал головой:

– В этом нет необходимости.

– Нет, есть. Мы всегда так делаем, когда кто-то отправляется в путь. – Я наконец натянула перчатки. – Поручу Сигрид написать приглашения. Поужинаем и поднимем бокал за твой успех в борьбе против Гитлера и его безмозглых пехотинцев.

Он задумчиво кивнул, поигрывая своими запонками.

– Конечно, я готов выпить за поражение и гибель гнусных немцев.

– Полагаю, некоторые немцы тоже ненавидят Гитлера.

Я была в этом уверена. Немцы бегут из своей страны в поисках убежища точно так же, как испанцы бежали во время гражданской войны.

– Тогда я их пощажу, когда придет время стрелять.

Мы перебрасывались шутками так, как это присуще паре с большим стажем; между нами давно установилась фамильярность, свойственная тем, кто боролся и выжил. Мы почти десять лет сражались со своими демонами. Уже не молодые и не влюбленные, мы берегли связывающие нас узы. Как быстро летит время! Я старалась не думать об этом, и лишь иногда по ночам вспоминались мучительные и грустные моменты.

Я больше не была влюблена в саму идею влюбленности.

Я старалась запоминать только приятные вещи, хорошие времена. Например, та минута на пляже в Коллиуре… Или то, как Питер обнял меня, пока мы ждали высадки «заблудших» на берег в Сен-Жан-де-Люз… Или игривый взгляд, порой возникавший