Семиречье в огне - Зеин Жунусбекович Шашкин

— Она передала, что будет писать письма. Но пока никаких вестей нет,— Саха покраснел.

Токаш улыбнулся, похлопал Саху по плечу. Эх, маль­чик мой!..

Туман рассеялся, забелели вершины Ала-Тау. Лишь внизу лежала серая полоса, и в саду было сыро. В этой прохладной сырости угадывалось наступление осени...

Токаш с Сахой прошли по окраинным улицам к реч­ке Весновке. По берегам ее, прижимаясь друг к другу, стояло множество саманных домиков. В речке чернели огромные камни, на них брошены доски для перехода. Кое-как они перебрались на другой берег, Саха остано­вился у саманного домика, наполовину вросшего в зем­лю. Огромный пестрый пес, звеня цепью, встретил их громким лаем. Из домика вышла женщина в накину­той на плечи шали. Она узнала Саху, прикрикнула на пса. Токаш, пригнув голову, шагнул в низенькую дверь. В маленькой без окон комнатке он увидел Березовского. У Александра Петровича отросла борода, глаза впалые; он поднялся с табуретки и ждал гостей с вопрошающим видом: «Кто же пожаловал?» И вдруг:

— Вот это радость! Оказывается, ты жив и здоров! Здесь распространяли слух, что ты в Кульдже попал в тюрьму... Вернулся? Это очень хорошо.— Березовский указал на ящик у стены.— Садись. Живем бедно... Даже нет стульев.

Токаш обвел взглядом комнату, улыбнулся:

— Может быть, пока так и надо...— потом начал рас­сказывать о своих злоключениях:

— В казахских легендах есть остров «Барса кель- мес»; тот, кто попадет туда, не возвращается. А в дей­ствительности этим «барса кельмесом» является Кульд- жа. Удалось тайком вернуть с той стороны всего пятьсот человек. Ну, а у вас как идут дела?

— Ты слышал, что произошло в Петрограде?—спро­сил Березовский, прищурив глаза.

Токаш уловил в его голосе скрытую радость. Он ни­чего не знал о Петрограде, ни с кем не разговаривал об этом. Что там могло быть? Ну и выдержка у этого Бере­зовского! Щурит себе глаза, усмехается.

— Ты, брат, словно медведь, проспавший зиму. В Петрограде, Москве победила революция, а последняя новость — то же и в Ташкенте. Всюду в России провоз­глашается Советская власть.

У Токаша глаза заблестели, он сорвался с места, за­кружился по маленькой комнатке словно в танце. Потом остановился перед Березовским, спросил в упор:

— Правда?

— Правда, правда, Токаш,— стал уверять и Саха.— Ты в это время сидел в тюрьме, там, в Кульдже.

— А почему ты эту правду не сказал мне при всре- че?— повернулся к нему Токаш.

— Ну, я подумал, что ты узнал здесь...

— От кого? Эх ты, малыш!—рассмеялся Токаш.— Ты же взял бы с меня суюнши, а теперь не получишь. Я дал бы тебе вот это,— он вынул из кармана маленькую костяную табакерку с китайским орнаментом.— А теперь ее получит Александр.— И подал ее Березовскому.

Березовский долго, с вниманием рассматривал миниа­тюрную табакерку, похожую на бабочку.

— Что ж, пусть останется память об этой встрече, о твоей поездке в Китай.

— Расскажите, как все это произошло?—попросил Токаш.

— Подробности пока не известны,— сказал Березов­ ский.— Телеграфные сообщения обычно кратки. Хорошо, что они попадают в руки Емелева... Зимний дворец был взят штурмом. Это произошло в ночь на двадцать шестое октября. Главари Временного правительства бежали.

Ленин провозгласил победу власти Советов. Принят дек­рет о мире, о земле.

— Земля теперь принадлежит .народу,— добавил Саха.

— Ага!—воскликнул Токаш.— Вот о чем мы должны рассказать каждому казаху.— Земля — наш козырь, мы должны этим бить алашевцев и всех врагов революции. Наш народ давно мечтал иметь хорошую землю, чтобы жить на ней. Именно — жить!—Токаш присел к столу.— Ну, с чего мы начнем? Рассказывайте, как идут дела, ка­кое здесь положение?

Березовский набил трубку табаком.

— Но сперва подумаем о Петре. Мусульманами зай­мемся потом...— Токаш беспокоился не напрасно. Его сердце чувствовало, что над Юрьевым нависла серьезная опасность. Враг жесток и неумолим.

— Хорошо, займись Петром,— согласился Березов­ский.— Но помни: с мусульманами работать только тебе. Тут есть одно обстоятельство: казахи еще не признают атамана правителем. В комитете алаш два лагеря: одни поддерживают атамана, другие— против него, идет борь­ба. Сейчас тебе легко войти в их среду. Можешь дейст­вовать открыто. Многие обрадуются твоему появлению. Не попадись только на глаза атаману и его агентам.

Предложение было заманчивым. Токаш вначале мо­жет показать себя нейтральным; ведь он все лето провел в Кульдже как представитель Временного правительст­ва, был оторван от событий в Верном. Да, Березовский подал хорошую мысль.

Александр Петрович спросил у Сахи, пишет ли Гла­фира. Она пока не писала. Березовский долго сидел за

думавшись. Лицо его то светлело, то омрачалось. Потом он сказал Сахе:

— Узнай ее адрес. Я вот что решил: надо Глафире перебраться в Ташкент, пусть устроится работать, лучше всего на почту. Нам нужна связь с Ташкентом. Положе­ние Емелева ненадежно...

Побрившись и сменив одежду, утром Токаш вышел на улицу. У входа в «Дом свободы» он встретил Сята.

— Сят-ага!— не успел он произнести слово приветст­вия, как Сят, видно соскучившийся по Токашу, обнял его и прижал к груди. Как будто и не было между ними раз­дора.

— Вернулся, дорогой? Куда путь держишь? Как дела в Кульдже?

— Только что прибыл... Атаман закрыл границу, ка­захов не пропускают. Напрасно съездил. Переправил только немногим больше ста семей.

— Тут, в комитете, я тоже добивался их возвраще­ния, но, известное дело, атаман не захотел и слушать.

— Разве казахами должен управлять атаман? Где же свобода?—Токаш говорил с издевкой. Сят ничего не от­ветил.

Они поднялись по ступенькам и вошли в коридор. Справа над дверью Токаш прочитал вывеску: «Семире- ченский комитет алаш» и хохотнул. Значит, Сят на ста­рости лет окончательно избрал себе приютом контору алаш-ординцев.

— Если орел стареет, то он питается мышами. За­блуждаетесь, Сятеке! Почему алаш-ординцы — эти покро­вители казахов не протянут руку помоши бедным ски­тальцам, оторванным от родной земли?

Опять ничего не ответил Сят. Токаш вошел вслед за ним в комнату. Она битком набита народом. Джайнзков стоял перед окном, на нем синий военный китель, на пле­чах погоны, в руках белые перчатки; рядом с ним — оде­тый в офицерскую форму Бурнашев. Наряду с заправи­лами города здесь были и мелкие торгаши. Бросались в глаза белые чалмы — оказывается, здесь нашли приста­нище муллы и ишаны. И еще много было гимназистов.

Неожиданное появление Токаша вызвало замеша­тельство в конторе. Джайнаков как-то неудачно взял

протянутую Бурнашевым бумагу