Жена комиссара - Светлана Шахова

– Да-а, но у меня тогда чуть сердце не встало. Решила уже, что… Ой, да ладно, опять я за своё. Спасибо за приют и за всё, что для нас сделали, Константин Алексеич… Кажется, пора.

Глава 40

Старшие дети с восторженными возгласами от необычной обстановки китайского поезда устремились за Григорием в поиске плацкарт согласно билетам. Арина путалась под ногами, глазея по сторонам с открытым ртом. Медленно продвигаясь по вагону следом, Елизавета едва удерживалась, чтобы, подобно дочери, не начать крутить головой, осматривая сказочное пространство, куда, как казалось, она только что попала из ледяного царства Снежной королевы.

Деревянные полки, межоконные простенки, ковровая дорожка под ногами – всё слепило огненно-красным. Казалось, что сам этот цвет излучает тепло и потому в вагоне так жарко.

За спиной слышались разговоры. Мягкое азиатское «мяуканье» смешивалось с русской речью. Елизавета слегка подтолкнула дочь в спину.

– Аринушка, догоняй наших. Всем пассажирам надо вовремя разместиться, а мы проход перекрыли.

Добравшись до места, Арина замерла на миг. С молчаливым вопросом взглянула на мать, указала пальцем на «ракушку», прикрывающую верхнюю полку полукруглым «панцирем» из деревянной рейки.

Тут створка приоткрылась, в щёлке показалось лицо Коли.

– Эй, Аринка, тут домик, – шепнул он. – Хочешь в таком спать? Только я свой не уступлю. Если что, проси Надьку пустить.

– Мне всё равно, – отозвалась сестра. – Хочешь, полезай.

Поднятая Григорием, Арина оперлась ногой о приступок, нырнула на верхнюю полку.

– Видишь, там ручка? – подсказал Коля. – Ухватись за неё и тяни. Да посильнее.

Арина послушалась. Полукруглая красная ширма поползла вниз и, мягко стукнувшись о полку, скрыла её из виду. Не прошло и минуты, как изнутри послышался стук.

– Выпустите меня, – заскулила Арина. – Мне страшно… Не могу открыть…

Григорий, всё ещё стоявший рядом, поддел торчащий наружу металлический язычок. С силой толкнул полог вверх. Подхватив Арину, опустил на нижнюю полку. Сел рядом. Гладя по волосам, принялся успокаивать.

– Ты чего так испугалась, малышка?

– Там… там… – замямлила она и выпалила: – Как в гробу! Больше никогда туда не полезу.

Коля залился смехом.

– Вот труси-иха! А ещё дочь подполко-овника, – протянул ехидно.

– Замолчи, дурак! – вступилась Надя. – Арина, не бойся. Я же себе эту полку выбрала, сама и буду там спать. А вы с мамой тут – на нижних.

Ощущая сильнейшую усталость, Елизавета не находила сил вмешиваться, лишь наблюдала со стороны.

Поезд тронулся. По вагону пошли проводники. Все как на подбор: невысокие, смуглые, с раскосыми глазами, подчёркнуто подтянутые идеально сидящей униформой.

Один остановился рядом. Блеснув открытой улыбкой, заговорил по-китайски. Елизавета ничего не поняла, пожала плечами, перевела взгляд на ординарца и удивилась, что тот уже протягивает билеты. Проводник продырявил их компостером и с той же широкой улыбкой удалился.

– Гриша, как ты понял, что нужно? – спросила она. – И ещё, как же обращаться к проводникам, если они совершенно не знают русского? Нам ведь ехать через Маньчжурию несколько дней, мало ли что понадобится.

– Не волнуйтесь, Елизавета Тихоновна, вы же видели, что в вагоне не только азиаты, есть и русские. Это в основном эмигранты. Родной язык помнят, разговаривают между собой. В крайнем случае обратимся к ним, думаю, не откажут в помощи… А с билетами… Да просто я знал, что пойдут проверять повторно, вот и протянул. Считайте, угадал.

Проводник принёс чай с печеньем. Дети ещё больше оживились. Шумно прихлёбывая из стаканов, принялись болтать наперебой. Однако совсем скоро, к радости Елизаветы, стали тереть кулаками глаза, расползлись по спальным полкам и быстро уснули, повалившись на хрустящее, отдающее в синеву, бельё.

***

Время тянулось нескончаемо. Три дня пути почти ничего не изменили за окнами. Всё те же горы, покрытые соснами, да заснеженная тайга. Лишь фигурные крыши жилищ, то и дело мелькавшие вдалеке, указывали на путешествие по чужой стране.

Скорый поезд сделал редкую остановку. По совету Григория, Елизавета не пыталась выйти, лишь завистливо наблюдала, как вдоль перрона с довольными лицами прогуливаются бывшие соотечественники да, играя, веселятся их дети.

В начале вагона послышались оживлённые разговоры, шуршание, постукивание.

– Кажется, опять что-то продают, – взглянув за простенок, сообщил Григорий. – Елизавета Тихоновна, может, всё-таки купим на пробу местных продуктов?

– Ой, Гриша, подожди, до места доберёмся, там и попробуем. А здесь боязно.

– Мама, там про колбасу говорят. Ну давайте ку-упим. Так вкусно пахнет. Чувствуете? – Коля повёл носом, блаженно прикрыл глаза.

Вскоре торговец добрался и до них. Откинув крышку плетёного короба, достал тонкую скалку ядовито-оранжевого цвета.

– Фу-у-у, – протянула Арина, морщась. – Я такое не бу-уду.

– Веди себя прилично, – одёрнула Елизавета и повернулась к китайцу, сказать, что отказывается.

Но тот, видимо, по-своему расценил её строгость в отношении дочери и принялся безостановочно говорить. При этом он размахивал руками, нюхал скалку, изображая удовольствие, будто предлагал самый изысканный деликатес.

Елизавета отчаянно замотала головой.

– Нет-нет, нам не надо!

Продавец не унимался. Она растерянно взглянула на ординарца. Григорий, поднявшись с места, вырос перед китайцем великаном. Нарочито медленно сложил руки крестом, строго произнёс:

– Спасибо, – и, подобно постовому, указал направление вдоль прохода.

Торговец бросил скалку в короб, хлопнул крышкой и, досадливо бубня, засеменил в соседний отсек.

– Неужели это съедобно?! – воскликнула Елизавета. – Даже трудно представить, из чего готовили эту колбасу.

– Наверное, из мяса змеи, – апатично отозвался ординарец. – И оболочка похожа на кожу этих тварей, только будто ещё дополнительно подкрашена… А чему тут удивляться? Китайцы же едят всё, что движется.

Елизавету передёрнуло.

– Ой, даже думать об этом не могу. Давай-ка, Гриша, открывай наши консервы. Хорошо, что запаслись…

После обеда дети засопели на своих полках. Поезд тронулся. Глядя, как станция остаётся позади, Елизавета углубилась в мысли о скорой встрече с мужем. Морил сон. Она прикрыла глаза. Обрывки мыслей сразу понеслись в пустоту, куда и сама уже готова была полностью провалиться.

Вдруг кто-то шумно пробежал вдоль прохода. В оправдание неизвестного попутчика Елизавета сказала себе: «Ничего, в поездах не бывает тишины». И, стараясь успокоиться, крепче сомкнула веки. Мимо протопали ещё чьи-то ноги. Потом ещё и ещё. Дверь тамбура, ведущая к туалету, громко захлопала. «Нет, в таком грохоте невозможно уснуть», – пронеслась отчаянная мысль.

Глаза открылись. Елизавета села. Прислонившись к подушке, стала наблюдать за сновавшими туда-сюда пассажирами и проводниками, не в состоянии понять, что происходит.

– Эй, там! Освобождайте сортир! Сил нет терпеть! – раздался окрик в конце вагона.

– Вот-во-от! Имейте со-овесть! – подхватил нараспев женский голос. – А вы, мужчина, за мной не вставайте. Лучше идите в другой