Жена комиссара - Светлана Шахова

– Фильм китайский? – удивилась Елизавета, заметив разбросанные по углам афиши мелкие иероглифы.

– Что такого? Это же не радио. Сюжет будет понятен по действиям. А вот игрой актёров и музыкой вполне можно насладиться.

Она не успела ответить. Заметила, как из-за угла выскочил и в мгновение очутился рядом чумазый ребёнок в дырявых ботинках на босу ногу. Взгляд Елизаветы наткнулся на молчаливо умоляющие, раскосые чёрные глазки. В следующее мгновение из-под оборванного рукава широченного пиджака к ней потянулась дрожащая, костлявая ручонка.

– Боже! Откуда взялся этот несчастный?! – воскликнула Елизавета, суетливо открывая ридикюль.

Она достала первую попавшуюся купюру. Уже хотела протянуть мальчугану, но тот раньше выхватил её ледяными пальчиками и, зажав в кулаке, затерялся среди прохожих. Елизавета обескураженно посмотрела на мужа.

– Да, Лиза, к сожалению, таковы реалии, – прозвучал спокойный голос. – Здесь, как и в Союзе, много беспризорников и нищих. Тебе пока не доводилось с ними встречаться. А всё потому, что мы живём в благополучном районе рядом с воинской частью, и дальше соседей ты не ходила. Я тоже очень сочувствую обездоленным. Но надеюсь, что совсем скоро и здесь, и у нас каждый человек будет иметь всё необходимое для нормальной жизни… А теперь пойдём. Надо успеть купить билеты.

Елизавета прекрасно помнила, что в войну и повидала брошенных голодных детей, и на своих испытала нищету. Но почему-то здесь оказалась неготовой встретиться с этим страшным злом.

Впечатлённая, она по инерции поднялась по ступенькам, шагнула в распахнутую дверь и поняла, что они с Павлом оказались в хвосте очереди. В толкучке тесного кассового зала слышалась приглушённая русская речь. О чём говорили, было не разобрать. До слуха долетали лишь отдельные слова и обрывки фраз:

– Голодранцы…

– Несчастные малолетки…

– В коробках… На улице…

Елизавета почувствовала, как сзади дёргают за подол. Обернувшись, она снова с ужасом обнаружила оборванного мальчика, на вид младше того, что подбегал на улице. Не раздумывая, дала денег. Взглянула на мужа, желая поговорить, но Павел в это время, отвернувшись, подавал милостыню другому малолетнему просителю.

– Воришка! – донёсся от кассы взрослый окрик, и сразу долгий детский писк.

В ту же минуту мимо, потирая ухо, на улицу проскользнул оборвыш.

Елизавета огляделась, пытаясь найти в глазах людей сочувствие, но вместо того заметила ещё двоих маленьких горемык. Грязные, в рваных обносках, дрожащие от холода, они, обняв ручонками колени, сидели в углу прямо на полу. Мальчишка постарше с протянутой ладошкой сновал среди стоя́щих за билетами. Другой приставал к людям у входа в основной зал.

– Павлик, у тебя есть мелочь? – шепнула Елизавета.

Она выгребла из сумочки всё, что было. Взяла протянутые мужем деньги, пошла раздавать детям. Те смотрели немигающими глазами, а стоило отвернуться, затеяли за спиной спор.

С мольбой в голосе Елизавета потащила Павла за рукав:

– Пожалуйста, пойдём отсюда… Я не смогу… Не смогу смотреть фильм… Я даже спать сегодня не смогу…

Зыбкое успокоение, в котором она пребывала до случившегося, вмиг рассеялось. Душу снова паучьими лапками защекотало беспокойство. «Контрасты лишь показали своё лицо. Что же будет, когда они проявятся в полной мере?» – подумала Елизавета, понимая, что эти мысли больше не оставят.

Глава 44

С наступлением тепла во дворе зацвело абрикосовое дерево. Вскоре появились плоды, но даже спелыми они оказались мелкими и суховатыми. К счастью, на улице стали появляться торговцы фруктами. Китайцы в длинных халатах поверх рубах со штанами и круглых, широкополых конических шляпах носили на коромыслах полукруглые плетёнки с персиками невероятных размеров и нежности.

Поначалу Елизавета лишь наблюдала за ними в окно. Однажды всё же поддалась на уговоры детей. Спустилась к продавцу. По привычке решила проверить спелость предложенных фруктов. Когда же тронула кожицу и та засочилась янтарными капельками, купила много, не торгуясь. А за столом, глядя на жмурящихся от удовольствия детей, со щёк и подбородков которых стекал нектар бархатистых персиков, испытала истинное блаженство.

На следующий день ординарец привёз очередной продуктовый паёк.

Узкая, длинная картонная коробка оказалась доверху набитой виноградом.

– О-о-ох, – простонала Елизавета. – Сколько здесь?

– Гм, – довольно хмыкнул Григорий. – Двадцать пять кило.

– А что же мы будем с этим делать? Винограду такой спелости долго не пролежать.

– Об этом уже товарищ подполковник позаботился. Погодите-ка, дойду до машины.

В это время к коробке, стоя́щей у окна, сбежались дети. Елизавета взялась за первый попавшийся «хвостик», потянула. Гроздь тяжело повисла в руке. Пронзённые солнечными лучами огромные ягоды стали прозрачными.

Арина даже завизжали от восторга.

– Мама! Дайте скорее, больше не могу терпеть! – потянулась и, взяв ветку, чуть не уронила.

Надя перехватила гроздь, отправилась мыть.

В дверь шумно ввалился Григорий.

– А это ещё зачем? – удивилась Елизавета, глядя на объёмное корыто в его руках.

– Вот, будем вино ставить. Это же не последний ящик винограда. Скоро ещё дадут. Завтра обещали абрикосы и яблоки.

– Ну, их, понятно, на варенье пустим. А вина-то столько нам зачем? Мы ж почти не пьём, разве что по рюмочке в праздники.

– Так гости захаживают. Всегда будет, что на стол поставить.

– А как это – вино делать? – встрял в разговор Коля.

Елизавета грозно свела брови, но Григорий деловито ответил:

– Сначала нужно ягоды от веток освободить. Сейчас этим и займёмся. Бери табуретку, садись рядом.

– А потом?

– Хм, – усмехнулся ординарец. – Потом самое интересное – будем виноград мять.

– Чем? Толкушкой, что ли, как картошку?

При этом у Коли так забавно выкатились глаза и вытянулось лицо, что Елизавета не выдержала:

– Попробуй! – проговорила она сквозь смех. – А я посмотрю, как ты целый год эту гору толкушкой мять будешь.

– Так чем же тогда? – буркнул сын, надув губы.

– Как положено – ногами, – усмехнулся Григорий, отрывая одну за другой и бросая в корыто, медовые ягоды.

Коля недоверчиво покосился исподлобья, открыл было рот, но промолчал. Уселся рядом со взрослыми и принялся за дело.

На всё, вместе с уборкой, ушло меньше часа. Григорий понёс на двор пакет с мусором и вскоре вернулся с Павлом Семёновичем. Взглянув на результат подготовительной операции, подполковник одобрительно кивнул.

– Ну что ж, отлично сработали! Лизонька, надо бы поужинать, а потом уж устроим виноградные танцы.

– Здорово! – крикнул Коля. – Я, чур, первый топчу!

– Ага, только не забудь прежде ноги помыть, – с издёвкой вставила Надя.

– А я уже поела, – подала голос Арина. – Можно мне сразу начать топтаться?

– Нет, доченька, – запротестовала Елизавета, – лучше устрой для нас концерт. Пока накрываю, переоденься в праздничное платье да белые гольфики надень.

– Ладно. А где будет сцена?

– Вот ведь, настоящая артистка