Жена комиссара - Светлана Шахова

– Ага, там очередь ещё длиннее… Всех тошнит… – и с мучительным стоном: – Ой-й-й, как схватило-о…

Елизавета поднялась, вышла в проход. С обеих сторон в дальних концах коридора кучковались пассажиры. Кто-то держался за живот, другие сидели на корточках, прижавшись к оконным простенкам. Люди со вздохами и стонами подгоняли друг друга.

Оглянувшись, Елизавета отпрянула от едва не налетевшего проводника с ведром. Опомнившись, она засеменила следом. Увидела, как китаец выскочил в тамбур и, ожидающий там скрюченный человек, склонился ещё ниже.

У самой двери Елизавета приметила тихо постанывающую, вцепившуюся в поручень молоденькую девушку. Пробралась ближе.

– Что я могу для вас сделать? – спросила участливо.

– Вы – ничего… Быстрей бы попасть туда, – страдальчески прошептала та, кивая в сторону туалета. – Треклятая колбаса… И заметьте, загибаются только русские… Ну почему?.. Почему нас все так ненавидят?..

Санузел освободился. Елизавета помогла страдалице добрести.

– Не запирайтесь. Мало ли что… Я покараулю, – сказала и прикрыла дверь.

Дождавшись страдалицу, проводила до места. Помогла сменить мокрую от пота пижаму на сухое бельё. Уложила под одеяло.

Поспешила к проводникам. В купе оказалось пусто – те бегали от пострадавшего к пострадавшему.

Елизавета всё же поймала одного в проходе. Объяснила на пальцах, куда нужно отнести лекарства и чай. Хотела броситься навстречу Григорию – тот нёс на руках чужого ребёнка, но, оглянувшись, увидела женщину, бредущую «пьяной» походкой. Решила, что ординарец справится сам, и поспешила к несчастной. Подхватила под локоть. Довела, усадила в подушки, снова побежала за проводником…

Безумие продолжалось остаток дня и всю ночь.

К утру вагон, пропахший лекарствами и травами, которыми китайцы отпаивали пострадавших, затих.

Обессилевшая Елизавета повалилась на полку. «Диверсия за диверсией. Слава тебе, Господи, что удержал…» – додумать не успела, провалилась в тревожный сон.

Все последующие дни в дороге превратились в настоящее испытание. В каждом действии китайцев, будь то пассажиры или торговцы на станциях, Елизавета подозревала подвох. В каждой улыбке и огоньке раскосых глаз чудилась фальшь. Не доверяла она даже проводникам, несмотря на их живое участие в страданиях, недавно постигших пассажиров.

Радость приближающейся встречи с любимым неожиданно перечеркнул страх гибели семьи от рук мнимых союзников. Но обратной дороги не было. Поезд неумолимо приближался к Порт-Артуру.

Народ засуетился. Григорий достал чемоданы, стал собирать вещи. Елизавету захлестнуло волнение. Она забилась в угол ближе к окну в нетерпеливом ожидании. Вдруг среди толпы на плавно ускользающем перроне появилась знакомая статная фигура. Офицер повернул голову, широко улыбнулся, махнул рукой.

– Папа!

– Смотри, Аринка, там наш папа!

– Вижу, вижу! Ура-а-а!

Павел быстрой походкой шагал рядом с вагоном. Елизавета сорвалась с места, бросилась к выходу. Лишь только поезд застыл на месте, а проводник распахнул дверь, она выпорхнула со ступеньки прямо в объятия мужа. Тот закружил, как раньше – в дни первых встреч. В душу вновь, словно с небес, полилось беззаботное счастье, вытесняя все ужасы пережитого и страхи за будущее.

Глава 41

На привокзальной стоянке ожидал чёрный автомобиль.

– Папа, смотрите, это же Иван – другой ординарец! Тот, что вместе с Григорием нашёл нас в Бресте! – воскликнул Коля и бегом припустил к сержанту, курившему возле водительской дверцы.

Тот затушил папиросу, бросил в урну. Поймал мальца в распахнутые объятья, а потом по-мужски пожал руку. Надя с Ариной подбежали следом, облепили Ивана и держали так, пока не подоспели родители.

Елизавета тепло ответила на приветствие, но не отпустила локоть мужа – не желала отрываться.

«Самый лучший! Самый незабываемый день!» – думала она, слушая сердечный трепет, чувствуя, как счастье захлёстывает всё её существо.

– Снова на «эмке» поедем? – деловито спросил Коля, помогая загружать вещи.

– Это «Виллис» – другая модель, более усовершенствованная, – отозвался Иван. – Двигатель – два литра двести, передний привод, понижающая передача… В общем, отличная «лошадка» с отменной проходимостью.

Коля закивал, будто понял, что всё это означает. Потом с тем же серьёзным видом подбежал к передней дверце, распахнул перед отцом. Когда Павел Семёнович занял место рядом с водителем, кое-как втиснулся на заднее сидение к остальным.

– Тесновато здесь. Лучше бы я на другой машине поехал, с Григорием…

– Нельзя. Ему сначала в часть надо. Положено доложить о прибытии, – пояснил отец.

Пробежав по узким улочкам, машина остановилась возле двухэтажного дома с башенкой и шпилем на фигурной крыше.

– Приехали! Выходим! – распорядился подполковник.

– Мы здесь будем жи-ить? – неуверенно протянула Арина.

– Так точно! – шутливо отрапортовал отец и коснулся пальцем маленького, курносого носика. – До тех пор, пока не будет приказа о передислокации части.

– Прям одни? – подхватила Надя.

– Да-да, этот дом выделили нашей семье.

Коля, ловко выскочив из машины, присвистнул.

– А Гриша и Ваня? – прошептала Арина.

– Ивана отпустим, а Григорий останется с нами. Будет помогать по хозяйству: дрова колоть, уголь носить, печи топить и разное другое… А теперь беги, выбирай себе комнату, там их целых четыре… Не считая кухни и подсобки, – добавил подполковник, обратившись к жене.

Елизавета удивлённо вскинула брови.

– Вот это я посмотрела бы первым делом, – проговорила она заинтересованно и направилась к дому, откуда доносился детский гомон.

В прихожей скинула пальто. Павел подхватил, повесил на крючок под фигурной деревянной лестницей, ведущей на второй этаж.

Елизавета не стала подниматься. В сопровождении мужа прошла, слегка толкнула дверь напротив.

– Это и есть подсобка?! – вырвалось у неё при виде просторного, светлого помещения с угольным котлом и внушительным чугунным чаном поверх массивной столешницы в центре.

– Здесь, Лизонька, будем детей купать и сами мыться.

– Замеча-ательно, – протянула Елизавета, оглядывая полки и табуреты вдоль белых стен. – А что там? – кивнула в дальний угол.

– Посмотри сама, я к детям поднимусь, – отозвался Павел, удаляясь.

Елизавета приблизилась к перегородке, заглянула за угол, обнаружила дополнительный отсек и ахнула. За стеклянной дверью в окружении слепяще-белых стен на полу возвышалась… гора угля.

Потрясённая невероятной чистотой в кладовой для растопки, она недвижимо простояла с минуту и уже хотела уйти, как вдруг из-под уголька выскользнул мышонок. За ним другой, третий, четвёртый… Серые комочки на ножках взялись носиться по угольной куче.

Игра в догонялки показалась такой забавной, что Елизавета прыснула смехом. Живность моментально исчезла, как и не было. «Ну вот, а говорили, мы здесь одни. Как бы не так – снова с квартирантами», – подумала Елизавета и вышла из подсобки, размышляя, где бы раздобыть мышеловку.

К удивлению, теперь стояла подозрительная тишина. На мгновение даже показалось, что в доме никого нет. Однако слух уловил бряцание металла. Елизавета поспешила подняться.

В центральной комнате она застала трогательную картину. Павел сидел в окружении детей. На