От Хивы до Памира. Последние герои Большой Игры - Владимир Виленович Шигин

Али, ибо хотя русские и отрицают, что с их стороны существовало намерение заключить с афганским эмиром наступательный и оборонительный союз, но по тону депеши Кауфмана можно заключить, что инструкции, данные посланнику, были настолько растяжимы, что он мог бы заключить подобный союз, если бы обстоятельства сделали его желательным, то есть если бы Берлинский конгресс не привел к заключению мира».

Как видим, англичане очень быстро сориентировались в стремительно изменившейся политической ситуации. Теперь миссия Столетова уже не представляла для них той опасности, какой они от нее ожидали. Но Столетов все же не сложил оружия! В Кабуле генерал-майор пробыл более месяца, все это время тесно общаясь с Шир Али-ханом.

«Почти каждый день я бывал у него, – вспоминал впоследствии Столетов, – официальные разговоры велись через присяжных переводчиков, но наши простые беседы, ставшие впоследствии дружескими, происходили на тюркском наречии, а то и просто на турецком языке. Мы беседовали обо всем; эмир оказался очень сведущим в самых разнообразных вопросах религии, философии; много он говорил о христианстве, ясно различал другие христианские религии от православной; много беседовал об Иисусе Христе, сопоставлял его и разных пророков с Магометом и Абубекром».

– Англичане действуют столь нагло, будто поставили караул у задней двери моего дома, и ждут, когда я засну, чтобы ворваться и перерезать мне горло! – откровенно говорил эмир Столетову.

– О, ваше величество, могу сказать вам, что они действуют так не только против вас, но против всех, ища всегда и во всем только собственную выгоду! – отвечал ему русский посол.

Пока Столетов вел столь откровенные беседы с властителем Афганистана, англичане начали разыгрывать новую политическую комбинацию по свержению эмира. Для начала они отравили наследника престола 19-летнего Абдуллах-Джана – главную надежду эмира. Несмотря на все старания доктора Ивана Яворского, тот скоропостижно скончался.

Английский историк М. Коулинг отмечал, что мать младшего и любимого сына Шир Али Абдуллах-Джана сделала Литтону «добровольное и приятное предложение» отравить своего мужа эмира, если вице-король гарантирует воцарение ее сына. Это воодушевило вице-короля, убедив его в наличии проанглийской группировки в Кабуле, и он «намеревался спровоцировать группировку на переворот, если эмир отклонит требования вице-короля». Одновременно это якобы спровоцировало смерть самого Абдуллах-Джана – отец устранил конкурента-сына. Другие историки считают, что Абдуллах-Джана отравили алмазными крошками, подсыпанными ему по наущению иностранцев. Под иностранцами, разумеется, деликатно подразумевались англичане. Что ж, Большая Игра знала и не такие жертвы… Во всяком случае, русский врач Яворский, который присутствовал при болезни и кончине Абдуллах-Джана, с ужасом описывал применявшиеся методы лечения, считая, что сына эмира вполне можно было спасти.

Несмотря на фактическое сворачивание миссии, Столетов продолжал активно занимался сбором разведывательной информации и вербовкой агентуры, работая, так сказать, на будущее.

А затем он получил новое послание от Кауфмана, в котором сообщалось, что «ввиду настояний нашего посла в Лондоне о необходимости не доводить дела до полного расстройства наших отношений к правительству королевы Виктории, государю императору благоугодно было повелеть отозвать из Кабула наше чрезвычайное посольство, о чем предписывалось в дружеских словах сообщить эмиру, а затем выбыть в Ташкент».

Это был самый настоящий выстрел в спину. И как ни больно было Столетову сознавать, что совершена большая государственная ошибка, что-либо поправить было невозможно. В очередной раз интересы европейской политики были поставлены выше политики азиатской.

Сказать правду о произошедших изменениях эмиру Столетов, разумеется, не мог. Пришлось сочинять что-то о срочных делах в России. Поверил в это Шир Али-хан или нет, осталось неизвестным.

Единственное, что смог сделать Столетов, – это уговорить эмира отправить обратно в составе своей миссии афганскую делегацию для переговоров с Кауфманом в Ташкент. Это было единственное, что он мог сделать в тех обстоятельствах. При этом афганцы отправились тайно, чтобы не узнали вездесущие англичане. На прощание эмир передал Столетову личное письмо для Кауфмана. Для связи в Кабуле был на некоторое время оставлен полковник Разгонов, не имевший, впрочем, никаких реальных полномочий.

Глава шестая

Будучи опытным дипломатом и востоковедом, Столетов во время поездки в Кабул серьезных ошибок не совершил. Однако договор, в силу не зависящих от Столетова причин, так и не был реализован. Канцлер Горчаков по-прежнему придерживался лавирующей политики, стремясь избежать столкновения с Англией.

Впоследствии Столетова будут упрекать в неких мелких огрехах, признавая, впрочем, что в отношении к Афганистану и англичанам он впервые проявил настоящий имперский тон.

Современный историк Г.А. Хидоятов считает, что миссия Столетова стала формальным поводом для последовавшего вскоре английского вторжения: «Литтон торопился разгромить Афганистан, и русское посольство стало для него желанным предлогом, могущим оправдать и обосновать решительные действия против Шир Али-хана. Прием русского посольства Шир Али-ханом служил для него лишним доказательством правильности его утверждений о готовящемся якобы сговоре между эмиром и русским правительством о совместном походе на Индию. Теперь он мог предъявить британской публике веский аргумент для начала военных действий против Афганистана, которые можно было представить как превентивные для предотвращения угрозы Индии». Однако совершенно ясно и то, что, если бы миссии Столетова не было, англичане нашли бы другой повод для развязывания войны.

…В те дни, когда миссия Столетова добиралась из Кабула до Ташкента, удрученный министр Милютин записал в своем дневнике: «Новым поводом к раздражению Англии против России служат дела афганские. В Лондоне не могут переварить, что Шир Али, не допуская к себе британского посольства, принял чрезвычайно радушно русское посольство Столетова. Но какой еще поднимется крик, когда узнают, что сам афганский владетель прислал свое посольство в Ташкент с просьбой о принятии Афганистана под покровительство России и с заявлением, что он не примет англичан в Кабуле «без разрешения» ген. Кауфмана. Такой неожиданный для нас самих оборот дела, которому мы и не придавали особого значения, может привести к большим усложнениям как в наших отношениях к Англии, так и вообще в положении дел в Средней Азии. Ген. Кауфман не решился сам дать направление завязавшимся сношениям с афганским владетелем и просил разрешения прислать в Ливадию ген. Столетова для личного доклада и получения инструкций».

Вместе с письмом от эмира Столетов положил на рабочий стол Кауфмана проект договора между Россией и Афганистаном. В договоре Афганистан признавался независимым государством. Эмир мог посылать в Россию афганцев «для изучения различных специальностей, в том числе и военных». Кроме того, стороны обговаривали и торговые отношения, а Шир Али-хан получал от нас гарантии невмешательства во внутренние дела Афганистана и военной помощи «в случае возникновения каких-либо осложнений между Афганистаном и другим иностранным государством, если на то поступит его