Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

— Тебе нравится мое платье? Мои леггины и мокасины? — Она чуть отступила, чтобы он мог получше разглядеть ее в тусклом свете звезд.

Конь всхрапнул в ответ.

— Ты прав, старый боевой конь. Они прекрасны!

Она покружилась на месте и вприпрыжку побежала к типи Имени Звезды, пританцовывая в такт перезвону колокольчиков на платье и отрабатывая шаг с пятки на носок, как в тех танцах, что она разучивала. Ей вдруг очень захотелось появиться во всем великолепии перед Странником. Показать ему, что она уже не ребенок, что она ничуть не хуже тех девушек, которые вечно глядели ему вслед большими глупыми коровьими глазами. А когда-нибудь, когда она наберется храбрости, она скажет ему, что считала его вором, и извинится за это. Когда-нибудь. Когда станет намного храбрее.

Глава 15

Решение поехать на охоту оказалось ошибкой. Когда Странник предложил это, Орел подумал, что идея хорошая. Это была возможность уехать из лагеря и рассеять подозрения, которые подобно грозовым тучам собирались над типи Пахаюки. Теперь же Орел жалел, что согласился. Он смотрел на друга, сидевшего у костра в сгущающихся сумерках. Странник надрезал концы стержней индюшиных перьев, обмакивал концы в клей и приматывал их жилами к древкам охотничьих стрел. Молчание пожирало их дружбу, словно Сова-Людоед, но Орел никак не мог его нарушить. Он не решался дать Страннику возможность утвердиться в своих подозрениях. Кого-то из двоих людей, кого он любил больше всех на свете, Орлу придется предать.

Он притворился, будто все его внимание обращено на корни водяной лилии и дикий лук, которые пеклись в золе на краю костра. Орел поворошил их палкой, переворачивая, чтобы они пропекались равномерно. Терпкий аромат лука смешивался с запахом поднимавшегося к небу дыма. Потом Орел сходил к Испанцу, свежевавшему добычу — молодого бизона. Тот обычно успевал наесться еще до того, как заканчивал разделку. Он с удовольствием съедал сердце, печень и прочие внутренности, если только кто-нибудь не напоминал, что надо поделиться. Больше всего ему нравилось срезать вымя только что убитой лани и пить теплую смесь крови и молока. Но Испанец хотя бы сам вызывался делать грязную работу мясника. И делился с другими, если ему об этом напоминали.

Будь Испанец лентяем, он бы уже давно разжирел. Но он оставался крепким, как красное дерево, с точеными руками и ногами. Густые черные волосы, казалось, потрескивали от электрических разрядов, и отдельные пряди постоянно выбивались из толстых кос, сколько бы он ни натирал их бизоньим навозом. Но если не считать волос, Испанец был похож на истинного сына Народа: у него были гладкие тонкие брови, черные глаза, крючковатый длинный нос и полные чувственные губы. Сказывалась кровь ацтекских предков.

Испанец передал Орлу остатки головного мозга бизона, перемешанного на куске шкуры с костным, и ребро, которым эту смесь полагалось есть. Орел принял кожаное блюдо вместе с кусочками мяса, которые мексиканец выложил на засохшие бизоньи лепешки, чтобы они впитали кровь. Он вернулся к костру и предложил Страннику разделить с ним трапезу. Странник молча принял блюдо, а Орел принялся хлопотать вокруг, собирая и заостряя палочки для запекания мяса. К концу вечера каждый из них съест примерно по пять фунтов.

Той ночью Орел еще долго лежал без сна. Укрывшись шкурой, он слушал тяжелое дыхание Странника и обычные ночные стоны и зубовный скрежет Испанца. Неровная луна просвечивала сквозь полупрозрачные облака, словно через слюдяное оконце. Орел лениво разглядывал ее в поисках живущего там старого мастера, делающего щиты. Здесь, на территории племени пенатека, Орел чувствовал себя неуютно. Они ушли далеко на юго-восток Столбовой равнины, огромного плато, на котором квахади кочевали вдали от белых людей и тех разрушений, которые они несли с собой. Здесь слишком часто встречались холмы и густые заросли кустарников. Они словно душили всю местность. Он скучал по бескрайним просторам родного дома, по возможности видеть горизонт.

Мысли гудели в голове, словно рой слепней. Он определенно ошибся, согласившись на эту поездку. Здесь Страннику было слишком легко его раскусить. Он решил, что за это время сможет все обдумать и спланировать. В деревне ему было неловко из-за постоянной необходимости видеться с Пахаюкой и говорить с ним. За себя он не боялся. Пахаюка мог разве что убить его, и у него это не вышло бы без боя, а к дракам Орел был привычен. Но его беспокоила судьба Ищущей Добра. Если их раскроют, пострадает именно она. Это ее изуродуют и будут презирать всю оставшуюся жизнь. Он понимал, что если так случится, ему придется убить Пахаюку и оказаться в изгнании до конца своих дней, если его не убьет кто-то из родичей. Возможно, даже сам Странник.

Сможет ли он прожить без Ищущей Добра? Просто уехать на северо-запад и больше не вернуться? Нет! Всего за три дня без нее боль охватила все его тело. Это напоминало ему февральский голод, когда ветер гонит по земле поземку, запасы пеммикана истощаются и дети начинают плакать, требуя еды. Он мог сбросить напряжение — на это сгодились бы собственные руки или другие женщины. Но это было бы не лучше, чем есть кору, чтобы наполнить пустой желудок. У него было много женщин, но ни одна не могла сравниться с ней.

Они могли бы сбежать вместе — такое иногда случалось. Но этот случай был особый. Пахаюку знали и уважали по всей земле Народа, даже на севере. Его жена с любовником не нашли бы приюта нигде. Они могли бы отправиться к кайова, пожить у Большого Лука. Уж если кто и знал толк в кражах чужих жен, так это он. Большой Лук и сам так делал не раз. Но это означало пожизненное изгнание и стало бы суровым испытанием для их любви. Он пообещал, что с ними все будет хорошо, а она сказала, что верит ему. Хотел бы он и сам в это верить!

Целый день охоты под безжалостно палящим солнцем отнял у всех троих немало сил. Лежа на берегу холодного ручья, струившегося по дну неглубокого оврага, Странник почувствовал, как пробежал холодок по рукам и спине. Он вскочил на ноги и огляделся. Наверху, на краю оврага, стояла дюжина тонкава с натянутыми луками. Еще двое уже съезжали по склону, чтобы захватить трех коней, на которых было все охотничье и боевое оружие.

— Нерматека! Людоеды! — выдохнул Орел. — Что они делают