Верхом на ветре - Лючия Сен-Клер Робсон

ухватилась за гриву Мрака и повела его прочь, не обращая внимания на брошенные на спину коня поводья. Сегодня ей нужно было касаться чего-нибудь, принадлежащего Страннику, чтобы убедиться, что он действительно вернулся. Вместе с Мраком они шли сквозь разлившееся и бушующее вокруг них море скорби. В большинстве типи сквозь стены просвечивали костры, а у попадавшихся навстречу людей были заплаканные лица. Охваченная их общей болью, она тоже плакала, вытирая рукой нос.

Но Странник вернулся! Она соскучилась по нему. Соскучилась по его низкому, сильному голосу, приветливо звучавшему, когда он заходил в типи, чтобы поговорить с Рассветом. Хотя ей по-прежнему было неловко в его присутствии, она привыкла наблюдать за ним, когда он об этом и не подозревал. Нередко она смущенно стояла в сторонке, а Имя Звезды со смехом поддразнивала его, пока улыбка не освещала прекрасное лицо Странника, как луч солнца освещает глубокий омут. Теперь он оставил на ее попечение своего любимого коня и друга. И говорил с ней, как со взрослой. Она чуть выше подняла голову, ведя Мрака домой.

Из-за набитого лекарственным корнем рта пение Знахарки больше напоминало гудение. Это был тот же высокий дрожащий голос, каким она часто убаюкивала Надуа по ночам, но с другими интонациями. При этом она, казалось, еще и слушала. Это немного напоминало разговор между двумя взрослыми, заключающими важную сделку. Не переставая жевать и напевать, она вынимала засохшую траву из раны на плече Странника. Он спокойно выдержал всю процедуру, лежа с закрытыми глазами. Надуа не могла без содрогания смотреть, как Знахарка выдергивает травинки, застрявшие в засохшей лимфе и крови. Она аккуратно соскребла коросту, которая уже начала образовываться, и жестом велела Надуа принести тряпицу, смоченную теплой водой.

Стерев остатки грязи по краям безобразной дыры, окаймленной багровой плотью, она выплюнула в рану сок лекарственного корня и добавила туда немного отвара тысячелистника, принесенного Надуа. Разрезав овальный лист опунции, она приложила его срезом к ране, примотала полосками мягкой кожи и поднялась. Она стояла, покачиваясь на пятках, и любовалась своей работой.

— Надо бы тебе отдохнуть несколько дней, мальчик мой. Но ты ведь не станешь.

— Ты хорошо меня знаешь, бабушка. — Он открыл глаза и повернулся, чтобы посмотреть на нее. Лицо его было бледным, несмотря на насыщенный каштановый цвет кожи.

— Когда вы уезжаете?

— Как только соберется достаточно воинов. Многие разъехались искать меня и моего погибшего брата, но они должны скоро вернуться. Испанец знает следы Мрака и поймет, что я сбежал.

Надуа была в отчаянии. В протестах не было смысла. Он послушался бы ее не больше, чем любого другого ребенка, и все равно уехал бы искать смерти. Возможно, уже из следующего набега товарищи привезут кости Странника.

Стареющий, владевший магией орла, разбудил Странника и его отряд еще до зари и отправил купаться в реке. Теперь они все сидели кружком в священном типи Стареющего. Они были одеты лишь в набедренные повязки, а волосы их были распущены и свободно спадали на плечи. Каждый натер волосы полынью и вставил в них орлиные перья. Пустив трубку по кругу, Стареющий напевал песнь орла, время от времени прерываясь, чтобы подсказать другим, как нужно соблюдать церемонию.

Мысли Странника, слушавшего его монотонное пение, свернули на дорожку, по которой они редко хаживали прежде. Он подумал, что Большой Лук, может быть, и прав. Кайова посмеивались над шаманами. Воин должен обладать собственной силой, а не выпрашивать ее у других. И вообще, все шаманы — корыстные жулики. Странник точно знал, что некоторые из них такими и были. Одного, например, поймали на том, что он специально колотил молотком по копытам прекрасного коня, на которого наложил проклятие. И делал это до тех пор, пока владелец коня не начал думать, что проклятие сработало и стало причиной воспаления ног у его скакуна.

Но нет никакого вреда в том, чтобы использовать любой доступный источник силы. Как узнать, что сработает, а что — нет, если не попробовать? Да и боевой дух от этого только укреплялся. Церемония выделяла воинов среди остального племени, делала их особенными. Она давала им уверенность и силу, позволяющие сделать все необходимое для защиты своих семей.

Странник подумывал, не позвать ли на церемонию пленную девочку. Желтоволосая бы справилась. Он бы велел Глубокой Воде попросить Знахарку объяснить ей все, чтобы она не перепугалась. Глубокая Вода, брат Совы, следовал за Странником неотступно. Вот и сейчас, желая оказать хоть какую-то услугу старшим, он ждал снаружи, перед типи, словно молодой волк у входа в логово. А семнадцатилетний Странник, вождь первого собственного боевого отряда, в глазах Глубокой Воды теперь был одним из старших.

Странник оглядел воинов, сидевших кругом и погруженных в свои мысли. Все они были крепко сложенные и мускулистые. Он выбирал тщательно. Жаль, что с ними не было его брата, но он знал — выбранные им воины в бою не подведут. Если, конечно, вообще удастся покончить когда-нибудь с этой церемонией и отправиться в поход.

Здесь, в душном типи, он чувствовал себя связанным и беспомощным. Ему хотелось нестись по равнине во главе отряда, спеша отомстить за брата. Страннику не терпелось почувствовать, как ветер развевает волосы и толкает щит, ощутить жар солнца на коже и давление колчана и лука на голой груди. Почувствовать под собой стремительного Мрака. Найти врага и броситься в бой с кличем, заглушающим стук лошадиных копыт. Испытать пьянящее возбуждение и сбросить напряжение.

Но больше всего он жаждал мести. Он хотел найти кости брата и взять за них ужасную плату. Ему стоило огромных усилий заставить себя сидеть тихо и слушать Стареющего, не постукивая нетерпеливыми пальцами по коленям.

Надуа в новом платье из кожи кремового цвета, с распущенными длинными золотыми волосами сидела лицом на восток рядом со Странником. Она была высокой для своего возраста, но все равно казалась маленькой по сравнению с ним. Мерно били барабаны, и шесть певцов гипнотизировали всех своей песней. Воины боевого отряда кружились, встряхивая тыквенными погремушками в такт танцу и тяжело топая ногами по пыльной земле. Пыль поднималась облачками и улетала с западным ветром.

У каждого танцора был веер из орлиного крыла, и воины то пригибались, то выпрямлялись, изображая молодых орлов, покидающих гнездо. Крича по-орлиному, они медленно кружились, паря в воображаемых потоках воздуха. После часового танца они повалились на колени, чтобы отдохнуть, и барабаны умолкли. Предполуденное солнце уже начинало припекать, и Надуа почувствовала, как пот струится по спине. Платье давило на ее плечи тяжелым грузом.

Она