Ревность о Севере. Прожектерское предпринимательство и изобретение Северного морского пути в Российской империи - Михаил Геннадьевич Агапов

Один астраханский порядочный купец ловит рыбы более, нежели все наши березовские промышленники. Причина такого неутешительного для нас факта объясняется очень просто: у нас не заботятся о развитии и улучшении рыбного промысла, а не заботятся главным образом потому, что не надеются выгодно производить его, так как доставка рыбы к местам продажи сопряжена с значительными издержками, а в некоторые годы и с убытком для промышленников820.

Разворачивая свою мысль далее, М. А. Смоленский убедительно показал, что наряду с рыбой в данном случае можно было бы назвать и другие высоколиквидные сибирские товары, такие как пушнина («Инородцы не имеют возможности продавать свою добычу по высоким ценам… если бы березовский край имел удобное сообщение с краем Зауральским, тогда его слали бы посещать многие; запрос на звериные шкуры усилился бы, цены на них возвысились бы»821), хлеб («…при улучшении ее [Западной Сибири] путей сообщения с отдаленными рынками, этот край сделался бы главною житницею России»822), мясо и кожи («…какие огромные выгоды нашему краю могла бы принесть скотопромышленность, если бы здешние торговцы имели возможность сало и кожи доставлять водяным путем к местам, близким к какому-нибудь порту, а еще лучше бы в самый порт»823) и др.

Решение проблемы виделось в открытии новых путей сообщения. Деловые круги Восточной Сибири возлагали большие надежды на Амур, но для западносибирских товаров этот путь не подходил. Устье Амура отстояло от Тобольска – столицы Западной Сибири – на 6000 верст, то есть вдвое большее расстояние, чем от Тобольска до Санкт-Петербурга, а главное – бассейн Амура не был связан с бассейном Оби. Поэтому взгляд тобольских деятелей обращался к европейской части России: «Для Западной Сибири также важно упростить пути сообщения со внутренними губерниями и направить туда сбыт своих произведений, как для Восточной – развить, чрез плавания по Амуру, торговлю с Америкой, Индией и Китаем»824. В 1848 году начальник Алтайских горных заводов и томский гражданский губернатор П. П. Аносов предложил соединить низовья Оби с Хайпудырской губой на побережье Ледовитого океана посредством канала, чтобы направлять сибирские грузы прямо на Архангельск самым дешевым – водным – способом, благо на Оби уже было свое пароходство825. План П. П. Аносова предполагал «употребить на рытье канала 10 лет, занимая для того каждое лето, по краткости оного на Севере, не менее 7000 человек»826. Предложение П. П. Аносова вызвало ряд серьезных вопросов, которые вплоть до начала следующего века неизменно возникали при обсуждении всякого крупного транспортного северного проекта. Так, в неофициальной части «Тобольских губернских ведомостей» отмечалось:

Рытье канала, предложенное на 10 лет, с тем, чтоб каждогодно было посылаемо в страну безлюдную около 7000 человек, с заготовлением для них нужного провианта, предприятие громадное, сопряженное с очень большими расходами. Кроме того, отбросив трудности рытья канала в стране, где земля оттаивает летом не более аршина в глубину, должно строго сообразить – принесет ли этот канал пользу, соразмерно расходам на него, на Севере, где лето продолжается не более двух месяцев827.

Несмотря на это, тобольский губернатор В. А. Арцимович и местные купцы ухватились за план П. П. Аносова – слишком велика была их потребность в открытии нового торгового пути – и собрали 1800 рублей «на издержки по исследованию местности»828. Десять лет спустя, вдохновленные железнодорожным строительством в европейской части страны, тобольские общественные деятели предложили вместо канала «устроить железную дорогу по линии, назначенной генералом Аносовым, или там, где по ученым исследованиям и местным соображениям, окажется это возможным, с тем только, чтоб соединить Обь с Хайпудырской губой, или, если где найдется более удобным с открытым морем, миновав непременно Карскую губу и Карские ворота, почти постоянно запертые льдами и потому неспособные к судоходству»829.

В ходе дискуссии об «удобном пути сообщения [Западной Сибири] с Европейской Россией» обсуждались и планы П. И. Крузенштерна и В. Н. Латкина по освоению Печорского края. Приветствуя их намерение открыть сообщение Печоры с Обью, «Тобольские губернские ведомости» задавались вопросом: «Но как наш лес доставят к устью этой реки [Печоры]?»

Очень жаль, что К<рузенштерн> ничего не говорит об этом весьма важном для нас обстоятельстве, между тем как предприятие его доставлять лес от Оби и ее притоков к устью Печоры необходимо уже предполагает уверенность с его стороны возможности удобного сообщения Оби с Печорою: иначе трудно понять, зачем К<рузенштерн> ходатайствовал бы о дозволении ему вырубать лес по Оби, если бы считал невозможным оттуда сплавлять его к устью Печоры830.

Как видно, сибиряки ясно понимали всю сложность стоящих перед предпринимателями задач и, кажется, не могли поверить, что те готовы были взяться за такое грандиозное дело, не убедившись заранее в возможности его исполнения. Автор процитированной статьи предполагал, что П. И. Крузенштерн рассчитывал на сухопутную перевозку леса с притоков Оби на притоки Печоры, но где именно должен был пролечь этот путь – оставалось неизвестно. «Во всяком случае путь этот должен быть короткий, иначе доставка строительных материалов стоила бы слишком дорого, да на севере нет и дорог»831.

Серьезные сомнения вызывала и возможность использования описанного В. Н. Латкиным в его печорских дневниках «судоходного пути между Обью и Печорою, чрез реки Собь, Симаруху, Елец и Усу»832. «Но есть ли этот путь между Собью и Усою, указанный Латкиным?» – задавался вопросом тот же автор833. Несмотря на вполне обоснованный скептицизм, свидетельствующий о реалистичном взгляде сибирских публицистов на «печорское дело», они горячо поддерживали почин П. И. Крузенштерна и В. Н. Латкина, поскольку он со всей очевидностью доказывал «необходимость оживить наш край в торговом и промышленном отношении посредством удобнейшего сбыта местных произведений новым северным путем»834. Однако откуда бралась уверенность «ревнителей Севера» в осуществимости «судоходного пути между Обью и Печорою»? Здесь необходимо отметить важную роль историко-географического воображения в возникновении северных прожектов. Оно формировалось во многом под воздействием народного знания. На основе народной этимологии, фольклора и просто слухов, ходивших среди печорских промысловиков, В. Н. Латкин допускал существование на Севере хорошо известных в древности, но ныне забытых трансконтинентальных торговых путей. Например, узнав в 1840 году во время своего путешествия на Печору, что две впадающие в нее близь Усть-Илыдзь речки называются Разбойничьими а местные жители хранят предания об обитавших некогда здесь воровских шайках и зарытых ими кладах, В. Н. Латкин предположил, что

здесь существовала когда-то значительная торговля: шайки разбойников не заведутся в дикой, безлюдной пустыне… Вероятно, в старину, во времена участия Великого Новгорода в торговле ганзейской, по Сухоне, Вычегде и через переволок между