Преклони предо мною колена - Богумил Ржига

— Да. Я верю, что бог один и что он принимает различные подобия человека.

— Но ты признаешь Христа.

— Потому что Христос не стремился быть божеством. не стремился царствовать. Он стремился беззаветно служить людям. Я послушен каждому его слову. Хотел бы приносить людям пользу, как он.

— Тогда ты не должен бы сидеть в тюрьме.

— Наверное, так угодно богу. Мне здесь хорошо, пан.

Марек удивляется такому смирению странного портного и сообщает ему, что он теперь его товарищ по заключению. Кржижковский ни о чем не спрашивает и тут же уступает ему нары. Марек будет на них спать и будет есть из его оловянной миски. Это маленькая миска, кто знает, сколько в нее войдет, но это все же миска. Но где будет спать Кржижковский? Портной спокойно улыбается. Он свернется в клубочек и будет спать как собака. А из чего он будет есть? А для чего у него руки? Марек чувствует, что, общаясь с этим еретиком, который на самом деле, может быть, святой, он должен отказаться от чувства превосходства. Тюрьма и разговор с Кржижковским приводят его в какое-то дотоле неведомое ему состояние. В нем пробуждаются такие чувства, которых он не знал до сих пор: сочувствие и смирение. Марек еще помнит, как светит солнце, слышит шум листвы на деревьях, ощущает свою любовь к Анделе, видит тучи на небе, но его нетерпение уменьшается. И в той же мере растет его интерес к еретику Кржижковскому.

— Как может тебе здесь быть хорошо?

— Я избавился от своих привычек. Я уже не любопытен. Досаждают мне только потребности моего тела.

— Но время здесь тянется.

— Тащится понемногу, так что опьяняет человека.

— Тебе не с кем поговорить.

— Я разговариваю сам с собой.

— Ты не видишь природы.

— Во сне я хожу в лес. У нас в Ошкобрге много буков. Я люблю буковые листья. Там течет ручей. Еловые шишки падают прямо в воду. На песке я вижу зеленые тени. Перебираю камешки и думаю о боге. Как он легко все сотворил. И притом весело.

— А что делает твоя жена?

— Утром, как проснусь, встряхну головой, протру глаза — и моя жена стоит около меня. Я знаю, что она живет, и этого мне достаточно.

Мареку кажется, что портной с мыслями своими далеко шагнул вперед. Может, даже в чем-то предвосхитил человечество. И сияет, несмотря на все невзгоды. Словно вокруг головы его светящийся ореол. В его голосе слышна настойчивость. Кржижковский, наверное, ждет, что и в Мареке пробудится то, что чувствует он сам. Во всем остальном это самый обыкновенный терпеливый человек. Он предоставляет событиям идти своим чередом. Он полагается на бога. Знает, что бог ждет от нас терпения и постоянства, сочувствия и покорности, любви и самоотречения. Может быть, Мареку нужно напоминание об этом. Оно приходит вовремя.

Вечером они сидят рядом, каждый по-своему чувствуя одиночество. Оба молчат, потому что рассказали друг другу почти все. Они кажутся себе отшельниками в пустыне. Нет только желтого песка и открытого неба. Хороша замена: вместо песка — каменный пол и каменные стены, и тюремный сумрак похож на хмурое небо. Однообразие и уныние нарушают только шаги пана Менгарта, которые слышны сквозь деревянный потолок. Пять шагов туда, небольшая пауза, пять шагов обратно.

Дверь с грохотом открывается. Бесстрастный тюремщик впихивает подебрадского еврея Соломона. Четырехугольная голова, между бородой и копной волос два живых глаза. Соломон бросается на колени перед Мареком и просит у него прощения. Кладет поклоны и причитает. Непонятно, что это означает: какую-нибудь жалобу или знак особого уважения. Наконец Марек дознается: Соломон купил у пани Алены Баховой долговую расписку, а когда пришел в замок требовать у Марека деньги, начальник дружины послал его в башню, хотя Соломон отказывался туда идти. Почему он должен вытягивать деньги у должника именно в башне? Но Ян Пардус остался непреклонным.

— Мне уже не надо этих денег! — кричит несчастный Соломон.

— Почему? — удивляется Марек. Он с неприязнью вспоминает пани Алену. Оставит она его когда-нибудь в покое? Или будет преследовать до самой смерти?

— Я разорву эту расписку, — сокрушается Соломон. Наверное, потому, что думает, будто его после этого выпустят. Не может поверить, что его просто-напросто посадили в тюрьму. Боится этого. Христиане никогда не делали ему добра. Когда видят его, смеются, норовят дать ему пинка да и нередко просто обкрадывают. Наверное, не считают это грехом, хотя это грех. Соломон испуган, но упрям. Он и в самом деле рвет долговую расписку.

— Я не навечно останусь в тюрьме. Как только выйду — обязательно выплачу вам, — успокаивает его Марек.

— Это наказание божие. Я не должен был покупать расписку... — причитает старый еврей.

— Сколько вы заплатили пани Алене?

— Половину, — отвечает Соломон и тут же поправляется: — Собственно, больше, три копы.

Он рассказывает, что пани Алена вышла замуж в Кутной Горе за богатого торговца. Муж уже старый, но в торговле толк знает. И рекомендовал ей, чтобы она в Подебрадах привела в порядок свои дела.

— Какой ваш бог? — спрашивает портной Кржижковский. Деньги его не интересуют. Бог — безусловно.

— Живой и святой, — отвечает Соломон и кланяется, словно бог находится здесь.

— Живой? — удивляется портной.

— В нем заключена вся жизнь на земле и на небе.

— А почему он вас наказывает?

— Об этом знает только он. Он очень добрый, но, кроме того, и злой.

— Вы слышите, пан? — обращается Кржижковский к Мареку. — Какое лицо показывает бог пану Соломону?

— Я чувствую вину, хотя я невинен, — выдавливает из себя уныло старый еврей.

— Отдам я вам эти три копы, — утешает его Марек.

— Благодарю вас, пан, — говорит Соломон и с торжествующим выражением лица поворачивается к Кржижковскому: — Так поступает наш бог. Совершает зло и тут же его исправляет.

— Вот только выйду из тюрьмы, — прибавляет Марек.

— Но я не хочу здесь оставаться, — снова пугается Соломон.

— Это всего лишь шутка пана начальника дружины, — успокаивает его Марек.

— Замолвите за меня словечко, пан, — просит измученный Соломон. — С меня хватит, если вы заплатите половину.

— В каком мире мы живем, — вздыхает еретик Кржижковский.

Ян Пардус выпускает их через педелю. Когда они обо всем наговорились, намолчались и все простили друг другу. Когда казалось, что они останутся навеки в башне. Он велит их привести, потому что хочет поговорить с