Последняя война Российской империи - Сергей Эдуардович Цветков

всех поразил своим видом. Рослые, красивые, прекрасно обмундированные, с блестящей выправкой солдаты производили впечатление отборных гвардейцев». Со смотра в одном автомобиле с Шавельским ехали заведующий двором, генерал Матвей Егорович Крупенский и лейб-медик Борис Захарьевич Малама. Все восторгались смотром. «Ну и солдаты! Откуда набрали таких?.. Эх, дать бы к ним немецких генералов!» – вдруг выпалил доктор. Крупенский захлебнулся смехом и даже не попытался что-нибудь возразить.

Германское командование, напротив, убедилось в правоте своей предвоенной оценки боеспособности русской армии и прониклось чувством превосходства. Отныне немецкий Генеральный штаб перестал беспокоиться за судьбу Восточной Пруссии. Однако, к несчастью для германских стратегов, Восточный фронт не ограничивался русско-германской границей, и на других его участках поводов для беспокойства было более чем достаточно.

VI

Стратегическое положение Австро-Венгрии было столь же неблагоприятно, как и положение Германии. Габсбургской империи приходилось считаться с реальностью войны на два фронта – против России и против Сербии. И, подобно своему германскому союзнику, глава австрийского Генерального штаба Конрад фон Гётцендорф надеялся решить эту проблему путем быстрого поочередного разгрома обоих противников.

Первой на очереди стояла Сербия, военные действия против которой открылись еще в конце июля. Конрад надеялся, что затяжные сроки русской мобилизации позволят ему беспрепятственно разделаться с сербской армией до начала решающей схватки с Россией. Кроме того, идея «наказания» Сербии за сараевский выстрел продолжала оставаться приоритетной для Вены.

Австро-венгерский Генеральный штаб не видел в Сербии серьезного противника. Действительно, небольшая, слаборазвитая страна с четырехмиллионным населением могла противопоставить Дунайской монархии всего 400 тысяч плохо вооруженных солдат (почти половина из них – ополченцы) и 600 орудий. Вооруженные силы Черногории (35 тысяч человек) по сути представляли собой милиционные подразделения, содержавшиеся на субсидии русского правительства. Последние, к слову сказать, составляли половину всех бюджетных поступлений черногорского государства.

На стороне сербов сражались также несколько сотен добровольцев из разных стран, в том числе отряд русских студентов и медико-санитарный отряд, присланный Славянским благотворительным обществом в Петрограде.

Наступление австро-венгерских войск, начавшееся 12 августа, сразу же преподнесло сербскому главнокомандующему воеводе Радомиру Путнику неприятный сюрприз. Вместо атаки на Белград, где концентрировались основные силы сербской армии, Конрад нанес главный удар с запада, со стороны Боснии. Двигаясь по равнинной местности между реками Дриной и Савой, австро-венгры потеснили развернутые здесь слабые силы сербов, которые отступили и заняли оборону на возвышенности, за рекой Ядар.

Однако австрийское командование недооценило способности сербов к сопротивлению. Путник срочно начал передислокацию своих войск с севера на запад. 16 августа две сербские армии, совершив за двое суток стокилометровый бросок, с хода ударили по австрийским позициям. Глава западной группировки генерал Оскар Потиорек донес Конраду, что угодил в «настоящее пекло». Для отражения сербского натиска Конрад вынужден был задействовать даже войска из резервного «Эшелона Б», предназначенного для отправки на русский фронт. Но переломить ситуацию ему не удалось. Сербы так сильно давили на фланги австрийской армии, что 19 августа Потиорек был вынужден начать отступление. К 24-му числу сербы очистили всю территорию страны от неприятельских войск. Успех был полный: австро-венгерская армия потеряла убитыми и ранеными 23 000 человек, пленными – 50 000; сербам достались 50 орудий и другие трофеи. Потери сербских войск оценивались в 15 000 бойцов.

Боевые действия на сербском фронте на этом не закончились. До конца года Путник отразил еще два больших наступления австрийцев. Это были еще более упорные и кровопролитные битвы, в которых австрийцы потеряли 200 000, а сербы – 150 000 человек.

Упорное сопротивление Сербии, оттянувшей на себя значительную часть австро-венгерских сил, имело немаловажное значение для России, так как ход грандиозного пограничного сражения с Австро-Венгрией (получившего название Галицийской битвы) поначалу складывался не в пользу русской армии.

Развертывание противоборствующих войск происходило вдоль линии Карпатских гор, на огромном фронте протяженностью 500 километров – от румынской границы до Кракова (в австрийской Польше). Обе стороны готовились наступать. Конрад усиливал свое левое крыло (1-я и 4-я армии) для того, чтобы мощным ударом в северном направлении разгромить две русские армии, дислоцированные в южной Польше, в районе Люблина и Холма, и затем, перерезав русские коммуникации, действовать во взаимодействии с 8-й германской армией. На правом (восточном) фланге, в Галиции, предполагалось вести «активную оборону», опираясь на две крепостные твердыни – Львов (Лемберг) и Перемышль.

Руководство Юго-Западного фронта (командующий генерал Николай Иудович Иванов, начальник штаба генерал Михаил Васильевич Алексеев) задумало еще более масштабную операцию «двойного охвата». Австрийские позиции на переднем склоне Карпат образовывали выступ. Русское командование намеревалось срезать его двумя сходящимися ударами – с севера и с востока – и поймать австрийские войска в «мешок».

Планируя пограничное сражение в Галиции, штабы русской и австро-венгерской армий совершили одну и ту же ошибку: и тот, и другой недооценили силы противника. Формально численное превосходство было на стороне русских – более миллиона штыков и сабель против 830 тысяч австрийских. Однако полное сосредоточение армий Юго-Западного фронта могло быть достигнуто не раньше 9 сентября. Начинать операцию приходилось в условиях приблизительного равенства сил, а это означало заведомый срыв плана «двойного охвата» ввиду невозможности обеспечить численный перевес сразу на обоих флангах. Более того, в русском штабе не имели понятия, что наша польская группировка (в составе 4-й и 5-й армий) была заметно слабее нацеленных против нее 1-й и 4-й австро-венгерских армий.

Конрад, в свою очередь, не подозревал, какой опасности подвергается его правое, восточное крыло, против которого накапливались главные русские силы. Искусные действия русской кавалерии скрыли от глаз австрийских конных разъездов развертывание на самом южном участке фронта 8-й армии генерала Брусилова. Поэтому австрийский штаб исходил из того, что в Галиции 3-й армии генерала Рудольфа Риттера фон Брудермана и армейской группе генерала Германа Кёвесса фон Кёвессгаза противостоит одна 3-я армия генерала Рузского, формировавшаяся напротив Львова. Между тем совокупные силы Брусилова и Рузского вдвое превосходили австро-венгерскую группировку. Поправить положение могла резервная 2-я армия генерала Эдуарда фон Бём-Эрмоли («Эшелон Б»), но из-за участия в операции против Сербии ее прибытие в Галицию ожидалось только в конце месяца.

18 августа русский левый фланг пришел в движение. Три дня спустя 10-я кавалерийская дивизия генерала Федора Артуровича Келлера принесла русской армии первую победу в Великой войне. У деревни Ярославице передовые 10 эскадронов русской регулярной конницы (драгуны, уланы, гусары) схватились со всей 4-й австрийской кавалерийской дивизией генерала Эдмунда Риттера фон Заремба (20 эскадронов). Противников, занявших позиции на двух соседних холмах, разделяла узкая лощина с пологими скатами. Русские видели издалека только первый ряд великолепной австрийской конницы – семь-восемь эскадронов улан и гусар, в парадных голубых мундирах,