Между молотом и наковальней - Михаил Александрович Орлов

От подобных размышлений инквизитора оторвал человек в белой мантии с черным крестом орденского капеллана, представившийся братом Фридрихом. Окинув его быстрым цепким взглядом, доминиканец понял, что сие посещение не сулит ничего доброго заставило брата Иннокентия насторожиться.

– Чему обязан? – холодно спросил инквизитор, ибо недолюбливал людей Тевтонского ордена, как, впрочем, и те – доминиканцев.

Орден Пресвятой Девы Марии, возникший в Святой земле и создавший христианское государство на берегах Балтики, полагал, что имеет полное право управлять в своих владениях всем и церковникам, не принадлежавшим к братству тевтонов, постоянно указывал их место. Непонятливых высылали из пределов Пруссии.

Покойный великий магистр фон Валленроде прилюдно не раз говорил, что на всю орденскую землю достаточно иметь одного священника, да и того следует держать в железной клетке, дабы не покусал прихожан. Прусские монастыри были бедны и немногочисленны. Орден не желал делиться с «капюшонниками»[112] своими богатством и влиянием.

– Святой отец, я потревожил вас по крайней необходимости, – начал брат Фридрих. – Орден намерен выяснить, не связана ли смерть благородного магистра Конрада фон Валленроде с происками дьявола или с какой-либо иной нечистой силой. Некоторые подозревают, что в этом замешаны великий литовский князь Витовт или польский король Ягайло, которые участвовали в переговорах в пограничном Торне, где великий магистр занемог, а потом почил, хотя прежде слыл крепким телом и духом. Виновник его смерти подлежит духовному суду, если она вызвана нечистой силой, в компетенции которого находятся подобное.

– Согласен с вами, брат Фридрих. Немало людей пользуются ядом, стилетом или удавкой в силу своей порочности, но не имеют отношения к нечистой силе…

– Об этом и речь. Проверьте нет ли здесь ворожбы, и уличите в том виновных. Коли сие не получиться, то дальнейшее уже не ваша забота.

– Бывшие язычники, разумеется, не совсем христиане, а Витовт и Ягайло из их числа. Я обдумаю ваше предложение и сообщу вам обо всем…

Для проведения следствия у инквизиции имелось несколько серьезных препятствий, главное из которых заключалось в том, что великий литовский князь Витовт, а тем более его величество польский король находились вне досягаемости инквизиции Пруссии. В Польско-литовском государстве имелся свой священный трибунал, который возглавлял францисканец брат Казимир из Кракова, а замок Торн, в котором занемог магистр фон Валленроде, принадлежал Тевтонскому ордену. Это затрудняло допросы подозреваемых.

При первой же оказии прусский инквизитор известил обо всем главу Доминиканского ордена Раймонда Капуанского, дабы заручиться его согласием на разбор сего дела. На старости лет ему стало трудно заниматься подобными делишками, к тому же в этом замешана была более политика, чем религия.

Великий магистр Тевтонского ордена Конрад фон Юнгинген, намеревавшийся предъявить обвинение Витовту не только от лица инквизиции, но и от князя Свидригайло, зашел в тупик, ибо стало известно об изгнании последнего из Полоцка. Теперь его показания покажутся сомнительными, поскольку он стал заинтересованным лицом в обвинении Витовта.

Братья, полубратья и капелланы Ордена старались не выходить из рамок данных им поручений и капеллан Фридрих явился в Мариенбург за дополнительными инструкциями. Великий магистр уже охладел к прежней идее и велел пока ничего не предпринимать. Он поинтересовался известиями от Анны, посланной капелланом в Москву. Оказалось, что таковых нет.

11

За XIV столетие бейлик[113] Османа разросся и превратился в державу, раскинувшуюся на территории не только Азии, но и Европы. От некогда великой империи ромеев остались лишь Константинополь с окрестностями, часть Пелопоннеса, острова в Мраморном и Эгейских морях и некоторые приморские городишки на побережье Великого моря.

Полный титул василевса звучал как «верный Богу во Христе император и самодержец ромеев». Несмотря на то что василевс Мануил являлся непримиримым противником ислама, обстоятельства заставили его признать султана своим сюзереном, что было оскорбительно для императора христиан. Однако стоило ему нарушить клятву верности – и реакция следовала незамедлительно. Не зря султана Баязида называли Йылдырымом, то есть Молниеносным, что отражало сущность его нетерпеливой, беспокойной натуры. Презирая греков за малодушие, вероломство и лукавство, он приравнивал их неповиновение приравнивал к мятежу, даже измене, за которую жестоко карал.

Османы захватили Фессалонику, второй по величине город империи, а перед тем с Пелопоннеса увели тысячи греков в качестве невольников. Блокировав затем Константинополь с суши, Баязид надеялся взять его измором, но благодаря греческому флоту и кораблям итальянских республик, господствовавшим на Босфоре, столица держалась.

В ней «не стало ни жнущего, ни молотящего». Для отопления домов в холодный период и приготовления пищи население разбирало пустующие дома даже на главной улице Мессе. Из-за перебоев с доставкой провианта, связанных с непогодой или безалаберностью поставщиков, съестные припасы порой иссякали, тогда простолюдинам приходилось туго. Случалось, люди умирали прямо на улицах великого города. Милосердный император пытался подкармливать неимущих, но продовольствие часто разворовывалось.

В представлении ромеев василевс являлся главой христиан восточного толка, однако оказался полководцем без армии. Соседние православные страны находились в не лучшем положении, чем империя: Тимур Гураган захватил земли Грузии, заставив ее царя укрыться в горах и молить Бога о пощаде. Болгарское царство со столицей в Великом Тырнове бесславно пало, а царство – со столицей в Видине – дышало на ладан, влача жалкое существование, и его правитель Иван Страцимир клялся Баязиду в своей верности. Сербия после разгрома на Косовом поле находилась в вассальной зависимости от турок, держась только верой, и надолго присмирела. Далекая холодная Русь, отделенная от империи морем и Диким полем, оставалась раздробленной и, как доносили оттуда, была поглощена внутренними неурядицами, так что рассчитывать на нее не приходилось.

Василевсу Мануилу, умному и просвещенному правителю, выпала нелегкая доля присутствовать при агонии своей империи. Византийский посол в Европе, доверенное лицо василевса, его родственник и учитель Мануил Хрисолор, тщетно обивал пороги европейских дворов, жалуясь на варварство турок и обещая объединить православную церковь с католической, но ему не верили. Греки и латиняне слишком ненавидели друг друга, позволь им только сцепиться – и они с улыбкой всадят стилеты в спины друг другу по самую рукоять.

На словах сочувствуя восточным христианам, латиняне презирали их, считая «нацией с характером скрытным и лживым», а ромеи ненавидели католиков за грубость нравов, называя их франками, словно еще существовала держава Карла Великого. Помощь западных христиан затруднялась так же расколом папства. Курия прежде инициировавшая крестовые походы, а теперь разделилась, и ей было не до Византии. Разброд и шатание царили повсюду.

Султан Баязид без нужды не предпринимал крупномасштабных боевых действий, а старался лишь удержать завоеванное его предками. Впрочем, пределы