Елена Глинская. Власть и любовь. Книга 1 - Александр Михайлович Козлов

Иоанн весь дрожал и прижимался к боярыне Челядниной, которая ласково гладила его по голове и приговаривала что-то утешительное, хотя сама была близка к обмороку. Она оглянулась и встретилась взглядом с испуганной старшей боярыней Марфой. Агриппина жестом попросила ее взять княжича Юрия, завороженно сидящего в снегу, и увести его в шатер.

— Ты забываешься, князь! — прорычал Телепнев-Оболенский, его голос дрожал от ненависти.

— А ты забываешь, кто я оному отроку! — взревел Михаил Львович, указывая на испуганного Иоанна.

В следующий миг советники сцепились, позабыв о присутствии свиты. Телепнев-Оболенский попытался схватить своего соперника за горло, но тот ловко увернулся, и они закружились, сцепившись друг с другом, как два разъяренных медведя. Их руки сплелись в неистовой схватке, одежда затрещала по швам, а сапоги глубоко впечатывались в снег.

— Думаешь, я не ведаю, с кем ты якшался в питейном доме? — прошипел Михаил Львович, держа молодого князя за грудки.

— Думаешь, я не ведаю, зачем ты в убогой коляске наведывался к ворожее Стефаниде? — ответил Телепнев-Оболенский, отчаянно отбиваясь от его рук.

Козырные карты биты — отыграны впустую! Они впились друг в друга испепеляющими взглядами, задыхаясь от бешенства.

Свита оцепенела от неожиданности — замерла в напряженном молчании. Схватка двух вельмож — несокрушимых титанов Московского великокняжества — вызвала настоящий переполох. Дружинники встревоженно окружили их тесным кольцом, не зная, что предпринять: если попытаются разнять, рискуют получить серьезный удар в ответ, если будут стоять и бездействовать, то неизвестно, чем все может закончиться. Опытные воины в нерешительности переглядывались, оценивая ситуацию. Схватка была такой ожесточенной, что, казалось, еще мгновение — и один из соперников — или оба! — серьезно пострадают.

Елена Глинская, до этого спокойно наслаждавшаяся отдыхом, стремительно приблизилась к месту конфликта:

— Вы что тут творите — запамятовали, где находитесь?

Но советники не слышали ее и продолжали драться с удвоенной силой.

Иван Телепнев-Оболенский рычал, как дикий зверь, и, вцепившись в воротник противника, пытался притянуть его ближе, чтобы нанести решающий удар. Его пальцы железными клещами сжимали бархат кафтана, а глаза налились кровью от переполнявшей ярости.

Михаил Глинский, известный своим проворством в бою, увернулся от захвата с кошачьей ловкостью. Его кулак, сжатый до побелевших костяшек, стремительно метнулся к противнику, нанеся мощный удар в солнечное сплетение.

Иван Федорович, не ожидавший такой стремительности, согнулся пополам, хватая ртом воздух.

Михаил Львович воспользовался удобным моментом, рванулся вперед и повалил его на землю. Извергая отборную брань, он навис над ним и крепко сжал его горло сильными, жилистыми пальцами.

Молодой князь хрипел и извивался, тщетно стараясь сбросить с себя тяжелого Глинского, но тот, как железный капкан, вцепился в него и не ослаблял хватку. Тогда Телепнев-Оболенский сосредоточился — собрался с духом и с силой извернулся змеей, сбрасывая с себя думного боярина. Освободившись от тяжелой ноши, он с силой ударил Глинского кулаком по скуле.

Михаил Львович от неожиданности отпрянул в сторону, встряхнул головой, но быстро пришел в себя и, ринувшись вперед, нанес ответный удар в висок противнику.

Они снова сцепились в неистовстве — катались по снегу и обменивались тяжелыми ударами.

Елена Глинская, бледная от гнева и тревоги, крепко стиснула зубы. Понимая, что в такой момент мужчины вряд ли станут слушать чьи-либо доводы или увещевания, она молниеносно приняла решение самолично прекратить непристойную потасовку между своими советниками.

Великая княгиня обернулась вполоборота и окинула своих телохранителей внимательным взглядом.

В руках одного из них она увидела заряженную пищаль.

Дружинник поймал на себе взгляд правительницы и замер, испуганно уставившись на нее.

— Поди сюда! — властно велела она ему.

Тот окаменел от пронзившей его догадки.

— Живо!

Елена Глинская вырвала из его рук пищаль и, знакомая с оружием еще с детства, крепко обхватила холодный деревянный приклад. Ее пальцы, затянутые в перчатки, уверенно легли на фитильный замок.

Не колеблясь ни мгновения, она вскинула оружие к небу и нажала на спуск. Грохот выстрела, усиленный эхом окружающих деревьев, разорвал воздух подобно удару гигантского хлыста. Яркая вспышка пламени вырвалась из ствола, окутав фигуру правительницы клубами сизого порохового дыма.

Этот внезапный раскат грома заставил дерущихся вздрогнуть и отпрянуть друг от друга. Телепнев-Оболенский и Глинский с лицами, искаженными гневом, медленно выпрямились. Их взгляды, по-прежнему полные смертельной ненависти, скрестились сначала друг с другом, а затем встретились со взглядом правительницы. Пальцы обоих бояр продолжали сжиматься в кулаки, когда они смотрели на нее, тяжело дыша.

Свита облегченно выдохнула, а дружинники, хоть и остались настороже, немного расслабились, понимая, что благодаря решительности правительницы удалось предотвратить кровопролитие.

— Баталия свершилась! — властным голосом объявила великая княгиня, и все поняли, что праздник закончился — пора возвращаться в Кремль.

Оба князя разошлись в разные стороны, больше не взглянув друг на друга.

Спустя некоторое время Елена Глинская попросила Агриппину забрать детей в свои сани, а сама села в те, в которых прибыла сюда со своими советниками.

Телепнев-Оболенский поспешил помочь ей забраться внутрь, но она отказалась от его руки и скрылась за изящным изгибом войлочного полога.

Михаил Глинский тоже остался стоять у саней, не зная, как поступить: ему претило возвращаться на коне, как простому дружиннику.

И вот два советника, еще недавно готовые задушить друг друга в яростной схватке, стояли рядом с растерянным видом.

Сани не трогались. Казалось, что великая княгиня размышляет, как поступить со своими приближенными — дядей и фаворитом.

— Ну что стоите как истуканы, залезайте уже! — вдруг крикнула она, выглянув из-за полога.

Князья без промедления заняли свои места в санях, но перед этим каждый из них обошел их, чтобы избежать ненужной ссоры — кто должен уступить другому, если бы они воспользовались одним входом.

Вечернее возвращение в Кремль проходило в напряженной атмосфере. Факелы отбрасывали причудливые тени на задумчивое лицо Елены Глинской, размышлявшей о том, как сохранить хрупкий баланс между своими советниками.

Долгое время она молча ехала с каменным лицом и смотрела в прорезь полога. Никто не нарушал молчания. Только недовольное сопение Михаила Львовича и нетерпеливое ерзанье Ивана Федоровича выдавали их присутствие.

Вдруг, неожиданно для них обоих, великая княгиня прыснула со смеху и, закрыв рот рукой, взглянула на советников:

— Вы рожи-то свои зрели?

Князья невольно посмотрели друг на друга, как будто хотели оценить, насколько достойно выглядят их лица. Увы, зрелище отнюдь их не утешило: у обоих на лицах отчетливо проступали следы недавней потасовки.

— Велите по возвращении припарки приготовить, дабы на венчании никого не испугать, — продолжила Елена, явно наслаждаясь моментом. — Да чтоб огурчиками явились, а не как двое чертей, на коих глядеть смешно