Игра в прятки - Лора Джонс

Волосы у нее белокурые, кожа лишь немного темнее моей, глаза светло-серые. Но неприятнее всего меня поражает ее лицо – красивое, с изящно заостренным подбородком и вдобавок отличающееся той умильной невинной кротостью, которая присуща хрупким юным ланям.

С минуту я оценивающе разглядываю ее, после чего указываю на парик на подставке.

– Итак, меня необходимо причесать. Надеюсь, у тебя есть опыт в создании coiffure à la Belle Poule? [63] – усмехаюсь я. Конечно, никакого опыта у нее нет. Эта девица понятия не имеет, о чем я толкую. Она приближается ко мне и протягивает дрожащие руки к накладным волосам и шпилькам. Я разражаюсь смехом, ибо внезапно понимаю, где именно ее видела: среди отребья, которое собралось, чтобы приветствовать меня в тот день, когда я прибыла в это Богом забытое место. Это та самая, хоть и разряженная теперь куда богаче, юная особа, на которую мой муж слишком долго пялился в присутствии своей молодой жены, тем самым открыто проявив неуважение.

Девица снимает с моей головы простой парик, который я надевала к завтраку, и смех мой обрывается так же внезапно, как и начался. В зеркало я вижу, как она столбенеет, уставившись на клочки волос на моей почти лысой голове.

– Что ж, приступай! – командую я, и она спохватывается.

Пока девица неумело возится с париком, я наблюдаю за ее отражением, и вдруг меня осеняет. Та толпа крестьян – не единственное место, где я ее видела. Она поразительно похожа на молодую женщину на том рисунке, обрывок которого мой муж таскает в кармане камзола, чтобы разжигать в себе страсть. Собственно, это она и есть.

– Что ж, весьма занимательный поворот событий, мадемуазель, – произношу я. – Не так ли?

Шеренга звезд

Софи

Из окна спальни я разглядываю ряды поблескивающих окон на фасаде замка. Они похожи на звезды, сорвавшиеся с чернильного неба и выстроившиеся шеренгой.

Почти каждый вечер перед сном я сижу на подоконнике и гадаю, в какой из комнат этого огромного здания находится Жозеф и что он делает. Но сейчас мои мысли обращаются к Ларе. Где, интересно, находится она и что сейчас делает?

Опечаленная раздумьями, я отвожу взгляд от замка и вздрагиваю, заметив под окном, в слабом свете убывающей луны, какое‑то движение. Темная тень тает, смещается. И превращается в человеческую фигуру, приближающуюся к входной двери. Там, внизу, кто‑то есть. И тут я узнаю его.

Мама уже спит, и я в кромешной тьме тихо прокрадываюсь вниз по лестнице. Зажечь свечу – значит подвергнуться риску обнаружить себя, а я, как бы ни колотилось у меня сердце, хочу застигнуть этого человека врасплох. Я делаю быстрый, глубокий вдох, обращая тревогу в гнев. Он воображает, что имеет право шататься вокруг нашего дома в столь позднее время! Да и в любое другое время, если уж на то пошло.

Хотя я не приближаюсь к окну, выходящему на улицу, мне и с моего места видно, как он затаился у порога. Я осторожно подхожу к двери, поворачиваю ключ, как можно тише поднимаю щеколду и быстро распахиваю дверь настежь.

Лицо Эмиля Порше потрясенно вытягивается, и он отскакивает во мрак. Я не встречала этого человека с тех пор, как проследила за ним до кладбища и увидела, как он рисует на надгробии мадам Жюстины волка. На нем темная одежда, воротник поднят, голова с редеющими волосами, облепившими череп, как всегда, непокрыта. Ноги слегка согнуты, руки прижаты к телу, точно он приготовился к стремительному отступлению.

– Как вы смеете шпионить здесь в темноте? – восклицаю я. Его испуганная поза придает мне храбрости, но все же, несмотря на свой выпад, я отчаянно пытаюсь скрыть страх.

Мужчина, опустив подбородок и не сводя с меня янтарных глаз, открывает и закрывает тонкий темный рот. Наконец, он произносит странным, визгливым, как щенячье тявканье, голосом:

– Ваша сестра…

Меня накрывает жгучая волна негодования. Что ему нужно от Лары? Я вспоминаю тот день, когда была здесь одна, рисовала, а за окном тайком бродил Порше. Выходит, тогда он тоже искал Лару?

– Моя сестра? – отвечаю я. – Зачем она вам?

Порше не отвечает, рот у него по-прежнему приоткрыт, словно он не может отдышаться.

Я пребываю в таком же напряжении, как и он, однако полна решимости стоять на своем. Память возвращает меня к жутким подробностям, поведанным Бернадеттой: мадам Жюстина, обнаженная ниже пояса и с отметинами на шее, которые обнаружили, когда опустили задранный подол платья. Этому человеку все известно. Он видел это собственными глазами.

– Я знаю, что вы за человек, – говорю я, чувствуя, как бьется жилка у меня на шее. – Оставьте мою сестру в покое.

Его маленькие, глубоко посаженные глазки на секунду впиваются в меня, а потом, к моему изумлению, он едва заметно кланяется и уходит.

– Я всё о вас знаю! – сердито кричу я ему вслед, в темноту. – Я знаю, что вы имеете какое‑то отношение к смерти мадам Жюстины!

Порше на кратчайший миг замирает на дороге, после чего прибавляет шагу и исчезает в ночи.

Вечность

Лара

Когда мадам Ортанс приступает к позднему ужину, меня находит тетушка Бертэ. Она сообщает, что прибыли недостающие элементы моей новой одежды. Я должна пойти и примерить их, пока мадам не закончила ужинать.

– Мсье передал, что couturière вернется завтра утром и захочет узнать, не требуются ли переделки, – говорит тетушка. – Он сказал, что нужно все примерить.

Очутившись в своей комнате, я поворачиваю ключ в замке и зажигаю еще одну свечу. Новые вещи аккуратно разложены на кровати, и я замечаю, что они еще дороже и изысканнее прочих. Пышные атласные верхние юбки светлых и пастельных оттенков отделаны басоном, бисером, а по краям обшиты зубчатыми оборками из тафты. Тюлевые косынки тонки, как паутина, кружевные нижние юбки громоздятся, точно цветущие ветви. Все вещи разложены по стопкам, показывающим, какие предметы следует носить вместе.

Сначала я выбираю для примерки элегантную атласную кофту цвета выгоревшей на солнце пшеницы и подобранные к ней корсаж, верхнюю и нижнюю юбки. Раздевшись и облачившись в новые вещи, я подхожу к овальному зеркалу на стене, чтобы снять чепец и надеть новый – изящный, отделанный вышивкой ришелье. Он меньше прежнего, и мне приходится немного по-другому уложить волосы, чтобы они уместились под чепцом, закрепив выбившиеся у висков пряди шпильками.

Закончив, я отхожу от зеркала, чтобы получше себя разглядеть, и поражаюсь тому, что вижу. Женщина в зеркале, чей пристальный взгляд сейчас прикован ко мне, настолько не похожа