Расколотая корона - Виктория Холт

Он обернулся и помахал лоскутом шелка — обрывком одного из ее платьев. Он знал, что она смотрит.

— Скоро он должен вернуться, — прошептала она.

Глава XIV

ДЬЯВОЛЬСКАЯ КРОВЬ

Генрих не мог не поздравить себя. Людовик был мертв, а значит, спор о браке Алисы неизбежно откладывался. Он, конечно, знал, что это лишь временная передышка и что юный Филипп, вероятно, очень скоро захочет узнать, что происходит с его сестрой.

Но Филипп был всего лишь мальчишкой, и Генрих уже дал ему понять, что желает, чтобы тот смотрел на него как на отца. Было ясно, что мальчишка своеволен, но у Генриха было смутное чувство, что, набравшись немного опыта, тот не будет так слаб, как его отец. Генриху придется зорко следить за тем, что происходит во Франции.

Из Аквитании приходили вести, что повсюду вспыхивают мятежи. Народ требовал освободить Алиенору и вернуть ее обратно. Этому не бывать никогда.

Санчо Наваррский прислал ему послание, в котором сообщал, что обеспокоен событиями в Аквитании и, по его мнению, мира там не будет, пока не вернется Алиенора.

Он поблагодарил Санчо за совет и ответил, что, хотя и не может освободить Алиенору в данный момент, ибо Санчо должен понимать, насколько это было бы для него опасно, он предоставит ей немного больше свободы. Например, если в Англию прибудут гости, она сможет приехать ко двору, чтобы увидеться с ними, или они смогут навестить ее. Но позволить ей свободно скитаться по свету и вредить ему — на это он пойти не мог.

Пока он размышлял над этими делами, прибыло послание от юного короля Франции с вестью, что Филипп, граф Фландрский, оказался предателем и заключил союз с дядями короля, которые теперь угрожают пойти на него войной и отнять у него трон. Поскольку Генрих заверил его, что он может считать его своим отцом, именно так он теперь и поступал. Он молил об отцовской помощи.

Генрих улыбнулся. Конечно, он поможет юному Филиппу. Граф Фландрский был слишком высокого мнения о себе. Вот за кем нужно было следить.

Генрих пошлет своих сыновей на помощь королю Франции. Генрих Молодой отправится с Джеффри, а поскольку потребуется воинское искусство, он пошлет и Ричарда. Юному Филиппу нужно было показать, что он может доверять Генриху Плантагенету, и тогда, возможно, он не станет требовать брака своей сестры.

Генрих Молодой прибыл в Париж, а вскоре за ним последовали его братья Ричард и Джеффри.

С Ричардом прибыл воин-трубадур, Бертран де Борн. Он был кастеляном замка Отфор и человеком, чья слава поэта начинала сравниваться со славой Бернарта де Вентадорна.

Говорили, что его песни вдохновляют всякого, кто собирается в бой, и считаются важной частью любой военной кампании.

Юный Филипп тепло их приветствовал, и в большом зале состоялся пир, за которым последовали песни о любви и войне. Филипп уже изменился и не был тем капризным мальчишкой, каким был перед смертью отца. Казалось, он внезапно осознал всю опасность своего положения и будто бы помудрел за несколько месяцев. Он внимательно слушал советы Ричарда, ибо быстро понял, что именно Ричард знает, как одерживать победы в битвах. Никто не мог отрицать светских манер Генриха Молодого и Джеффри, который был тенью своего старшего брата, но именно Ричард был ему сейчас нужен.

Что за человек был этот Ричард с его холодными голубыми глазами и чудесными светлыми волосами! Больше всего восхищали его высокий рост и то, что порой его охватывала эта странная лихорадка, которая скорее лишь добавляла ему истинной мужественности.

Ричард привлекал Филиппа.

Пока Филипп восхищался Ричардом, Бертран де Борн наблюдал за Генрихом. Бертран думал, что никогда не видел такого великолепного образца мужественности, как молодой король Англии.

Генрих по праву слыл красивейшим принцем христианского мира. Лицо его было прекрасно, как у женщины; манеры — изящны и обворожительны. Он не был воином, как его брат Ричард. Он был из тех, кто побеждает скорее обаянием, чем мечом.

«Насколько лучше было бы для Аквитании, — думал трубадур, — если бы ее герцогом стал Генрих, а не Ричард».

Ричард оживленно говорил о кампании, которую они поведут против Филиппа, графа Фландрского, и дома Блуа.

Филипп серьезно слушал.

— Я вручаю вам командование, — сказал он, — ибо полностью вам доверяю.

Он был прав, что доверял. Они выступили в поход, сражаясь плечом к плечу, и все произошло так, как и предвидел Филипп. Филипп, граф Фландрский, загнанный в свой замок, оставался в осаде, пока не был вынужден молить о пощаде.

Восстание было подавлено.

Не было сомнений, чей военный гений стоял за этим.

***

Бертран де Борн нашел возможность поговорить с Генрихом.

— Я написал для вас стихи, милорд. Позволите ли вы мне спеть их вам?

Генрих, способный принимать любую лесть, не подозревая скрытого умысла, с готовностью слушал.

Он знал, что красив, но ему было приятно видеть себя глазами поэта. Поэт был в него влюблен. Это забавляло, но Генриха никогда не интересовали страстные привязанности к представителям своего пола. Он любил женщин.

Затем Бертран сделал замечание, которое тотчас же привлекло его внимание.

— Как вы не похожи на своего брата Ричарда. Народ Аквитании никогда не примет Ричарда, но принял бы вас.

— Это почему же? — спросил Генрих.

— Если бы вы были их герцогом…

— Я герцог Нормандский, граф Анжуйский и король Англии. Аквитанию отдали Ричарду.

— Народ Аквитании предпочитает сам дарить свою верность.

— Хочешь сказать, они подарят ее мне?

— Если вы придете, чтобы взять Аквитанию, они отдадут ее вам.

— Как я могу взять то, что принадлежит моему брату?

— Как Аквитания может принадлежать твоему брату, если народ его отвергает?

— Они отвергают моего отца… и его сыновей вместе с ним.

— Они не отвергают вашу мать.

— Ричард — ее сын. Она выбрала его для этого наследства.

— И где она сейчас? В плену! Народ примет вас, если его к этому подвести.

— Кто же их подведет?

— Есть нечто более могущественное, чем меч. Вы можете мне не верить. Но я знаю, что мой народ больше подвластен поэзии, чем боевым кличам.

— Возможно, и так.

— Так и будет, милорд, если на то будет ваша воля.

Генрих был взволнован. Он жаждал азарта приключений, но без их неудобств. Он был бы в восторге,