Игорь Святославич - Виктор Петрович Поротников

Святослав Всеволодович вынашивал замысел на следующее лето добраться до самых дальних кочевий степняков, дерзая сравняться славой с Владимиром Мономахом. Об этом киевский князь заводил речь всякий раз, встречаясь с другими князьями.

Глава одиннадцатая. Бегство Кончака

Из всех своих советников князь черниговский более всего ценил боярина Ольстина Олексича.

Годами боярин Ольстин был ровесник Ярославу. Был он столь же дороден телом, как и Ярослав, и падок на сладострастные утехи. Эти двое любили порой откровенно посудачить наедине о прелестях жён, сестёр и дочерей лепших мужей черниговских.

Окончательно охладев к супруге, располневшей сверх всякой меры, и пресытившийся ласками рабынь, Ярослав через Ольстина пытался тайком соблазнять черниговских боярынь и их дочерей. Не брезговал князь и купеческими жёнами, если замечал среди них красавицу.

Ольстин, как и Ярослав, был от природы трусоват и поэтому во всяких делах проявлял величайшую осторожность. На войне он никогда не лез на рожон, не подставлял грудь под стрелы, безоглядной храбрости и напору предпочитал численный перевес или удар из засады. Кони у Ольстина всегда были самые лучшие, телохранители самые умелые. Ольстин желал жить долго и не скрывал этого. Он верил в рай, но не верил, что попадёт туда из-за грехов своих.

Занимаясь сводничеством, Ольстин проявлял большую осторожность, поскольку ему надо было и честь князя не замарать, и самому остаться в тени, и иную гордячку не обидеть нескромным предложением. Впрочем, изворотливый ум и льстивая манера общения помогали Ольстину в этом щекотливом деле. К тому же он неплохо знал женщин, вернее, их слабости.

После того как Ярославу с помощью Ольстина удалось заполучить в свою постель одну неприступную, но очень привлекательную монахиню, тот стал пользоваться безусловным доверием князя.

В боярской думе Ольстин обычно помалкивал, выслушивая других. И только оставшись с глазу на глаз с Ярославом, Ольстин начинал давать тому свои советы. Как правило, мнение Ольстина частенько совпадало с помыслами самого Ярослава, который не желал дразнить судьбу излишней дерзостью и во всём предпочитал золотую середину.

Со стороны могло показаться, что Ярослав живёт в согласии со своими боярами, на деле же он доверял одному Ольстину, связанному с ним дружбой, основанной на плотских утехах. Часто, переспав с очередной облюбованной им женщиной, Ярослав затем уступал её Ольстину, как бы в награду за его старания.

У Ольстина было одно по-настоящему ценное качество. Он никогда не бывал пьяным, хотя всегда присутствовал на пирах в княжеской гриднице. Опасение, что во хмелю он может сболтнуть лишнего, удерживало Ольстина от частого прикладывания к медовухе. Со временем это перешло в привычку.

В окружении Ярослава даже сложилась поговорка: «Трезв, как Ольстин».

Зная о намерении брата Святослава и Ростиславичей будущим летом идти походом на лукоморских половцев, Ярослав всю зиму готовил войско к грядущим сражениям. Он верил в удачу Святослава после двух блистательных побед над несметными полчищами поганых.

В начале марта в Чернигов неожиданно пожаловали послы от хана Кончака.

Кончак просил Ярослава стать посредником при заключении мира между ним и киевским князем. Кончак называл Ярослава чуть ли не своим крёстным отцом и благодетелем его младшего сына.

«Я знаю, что князю черниговскому более других князей присущи мудрость и миролюбие, – молвил Кончак устами своих послов. – Если Святослав Всеволодович доказал силу русичей на поле брани, то пусть его родной брат станет образчиком христианской добродетели, главным в которой всегда было милосердие к заблудшим язычникам».

Такое самоуничижение Кончака растрогало Ярослава. К тому же Ольстин нашёптывал ему, что появилась возможность возвыситься над киевским князем.

– Иной мир ценится выше любых побед ратных, ибо лучше всего избавляет от опасности без пролития крови, – говорил Ольстин. – Ханы половецкие ныне сильно ослаблены и готовы любую цену заплатить за мир с Русью. Заплатить тебе, княже. Это ли не возможность обогатиться без риска для жизни?

Алчный Ярослав ухватился за эту возможность. Но и он был осторожен, поэтому отправил Ольстина к Кончаку, дабы обговорить с ним условия встречи с киевским князем.

– Гни к тому, что безопаснее всего устроить эту встречу в Чернигове, а не где-то в ином месте, – напутствовал Ольстина Ярослав.

Проводив боярина, Ярослав без промедления послал гонца в Киев, чтобы поставить в известность Святослава о желании Кончака замириться с ним.

Ответ Святослава огорчил и раздосадовал Ярослава.

Святослав в своём послании укорял брата недомыслием.

«Кобыла с волком помирилась, да домой не воротилась, – писал киевский князь. – Лёгок же ты, брат, на веру степным нехристям! Ханам не мир нужен, а передышка, так не видать же им её! Как снег сойдёт, пойду с полками в дальнюю степь. И тебе, брат, повелеваю со мной идти!»

Не понравилось Ярославу ни письмо брата, ни тон его. Он-то считал себя правой рукой киевского князя, а выходит, что Святослав в подручных его держит, чуть ли не помыкает им!

Ярослав в сердцах швырнул письмо в горящую печь и нервно заходил по скрипучим половицам обширной горницы.

Не зря Игорь Святославич обиду держит на Святослава, думал Ярослав. Игорь ещё раньше распознал в Святославе эту привычку поучать и распоряжаться братьями своими, как слугами! Ростиславичи вон на равных держатся со Святославом – и ничего. А Владимир Глебович – даром что молод! – даже на своём настоять может.

«А я что же, воли своей не имею? – спросил самого себя Ярослав. И сам же ответил: – Имею! Отныне старший брат мне не указчик!»

Едва стало пригревать мартовское солнце, русские рати начали собираться под Василёвом, близ Киева. Пришли турово-пинские князья с дружинами и оба Ростиславича. Святослав ждал Ярослава, но черниговцы так и не подошли к назначенному сроку.

Святослав послал гонца в Чернигов, дабы поторопить Ярослава.

Ярослав ответил старшему брату письмом, в котором заявлял, что не может воевать с Кончаком, ибо его боярин отправлен к нему послом.

Святослав стал звать в поход на половцев северских князей, а Ярославу отправил ответную грамоту, в которой обвинял его чуть ли не в измене.

«Не я буду судить тебя, но Господь, за то что ты восхотел мира с погаными, когда прочие князья ополчились на них!» – писал Святослав брату.

Однако Ярослав не изменил своего решения.

Игорь сразу спросил у Святославова посланца, участвует ли в том походе переяславский князь. Услышав в ответ, что участвует, Игорь наотрез отказался поддержать Святослава.

Как и в прошлом году, Игорь замыслил отдельный поход.

Он уже исполчил свою дружину и поджидал брата Всеволода.