Сад чудес и волшебная арфа - Джанетт Лайнс

в «романтическую полосу» доктора Миньярда, так что возражать он не станет. Да и, в конце концов, деньги-то на этот праздник появились именно благодаря плащу Аллегры, поэтому пригласить ее стоит. Да и на трико можно будет намекнуть.

А Роберт?

Как же Лаванде хотелось увидеть его лицо, ощутить ауру его присутствия. Скупая валентинка беспокоила ее. Для человека, который так любит слова, было странно ограничиться лишь подписью, к тому же нацарапанной наспех. Лаванда держала открытку на ночном столике и, когда не спалось, изучала нажим пера и наклон в тех шести буквах, которые составляли его имя, пытаясь выискать в этом какие-нибудь подсказки. Если Роберт придет на вечеринку, Лаванда сможет к нему присмотреться, расспросить. Возможно, у такой краткости имелись веские основания.

Она написала приглашение и попросила Арло отнести записку Гестии Бак в Содаст-Флэтс. Адрес парнишка и сам найдет: работники конюшен, как неофициальный городской справочник, прекрасно знали, кто где живет. В приглашении Лаванда написала, что была бы рада видеть Аллегру и Роберта у себя на Пиннакл-стрит, хоть и понимает, что они очень заняты подготовкой к предстоящему представлению. Арло с удовольствием взялся быть курьером: он надеялся, что «волшебники» придут.

И они пришли.

Хотя этот день принадлежал Арло Снуку, празднику шестнадцати годам его пребывания на земле, в центре всеобщего внимания очень быстро оказалась Аллегра Траут, которая вполне выздоровела и вид имела самый цветущий. Собрались все: Софи красиво повязала на шею алый бархатный бант (Лаванда подарила девочке один за всю ее помощь); Дот Тикелл, которая по такому случаю даже вымыла голову и заколола волосы; Роберт в прекрасно скроенном костюме с пластроном; сам Арло в новой полотняной рубахе, подаренной матерью, и залатанных брюках со свежими следами краски на коленях, что даже придавало им некую интересность; доктор Миньярд, одетый хорошо, по-джентльменски; и сама Лаванда в сливовом платье в клетку. Миссис Клемент Роуз не смогла прийти, так как была занята. Аллегра не только выздоровела, но и выглядела просто ослепительно в платье с плиссированным лифом и гофрированной юбкой, которая окружала ее широким кругом с пышными волнами, поскольку под нею, как заметила Лаванда, имелось множество нижних юбок. Наверняка Аллегра не расстанется ни с одной из них. А под ними еще панталоны, сорочка, кружева, оборки и еще много чего разного. Но Лаванда все еще надеялась, что ее план осуществится.

День выдался погожий, сосульки блестели, а деревенский глашатай уже громогласно призывал весну. Так что даже от небольшого огня, разведенного Арло в камине, в гостиной было тепло. Госпожа Тикелл обмахивалась газетой, шутя, что на этом «этапе жизни» очень быстро начинает горячиться. Лаванда же, наоборот, всегда мерзла, а особенно сейчас, когда после такого долгого недоедания у нее кожа едва не присыхала к костям. Она наслаждалась общением, теплом и покоем, хоть старалась не забывать и о ведре, куда из прорехи в крыше уже опять натекала вода.

– Давайте откроем окно, – попросила Аллегра. – Эта бедная леди совсем тает. – И она махнула рукой в сторону Дот Тикелл.

– А вам, мисс Траут, – сказала Лаванда, – наверное, тоже очень тепло во всех этих нижних юбках.

Аллегра пожала плечами.

Лаванда на несколько дюймов приоткрыла одно из окон гостиной. Открывать окно в феврале как-то непривычно. Впрочем, уже трудно разобраться, что привычно, а что нет.

Арло, похоже, ничего не имел против того, чтобы Аллегра Траут его затмевала. Они с Софи дружески болтали у открытого окна. Мальчик никогда не стремился быть в центре внимания, даже на концертине играл стесняясь.

Провидица принялась рассказывать свой сон, точнее, видение, которое посетило ее в коме.

– Все началось с голоса. Сначала я решила, что это Сайлас, мой несчастный погибший муж. Кстати, для тех, кто не знает: я была замужем. Но голос принадлежал Перцу, моему милому коню, он подскакал прямо ко мне, такой живой, что я могла бы потрепать эту славную лошадиную морду. И говорил со мной. – Аллегра оглядела комнату, тонко чувствуя, что от нее ждут продолжения. – Я ездила на Перце в конной труппе Цирка Старки. Говорю «ездила», но, как подтвердит Робби, в основном стояла на Перце, высоко подняв одну ногу, вытянув носок, как балерина, а мой конь скакал и скакал круг за кругом. Всем нравится девушка на лошади. Потом я ложилась милому Перчику на спину, не держась за вожжи, и снова по кругу, по кругу! Более того! Обручи! Я бросала вверх обручи! И не носила тяжелых мантий и плащей, которые ношу сейчас. Такое маленькое, но шикарное, расшитое блестками платьице, правда, Робби?

Роберт не мог этого отрицать.

Доктор этим восхитился.

Лаванда терпела.

– Там была моя настоящая слава, – вздохнула Аллегра. Затем повернулась к Арло, который перышком щекотал щеку Софи: – Молодой человек, отложите на минуту перо и послушайте меня. Вы ведь работаете с лошадьми. Когда лошади разговаривают с вами, обратите внимание, как они ржут – тихо и радостно или громко и нервно. Если вы их понимаете, то сможете узнать о происходящем в мире больше, чем из любой газеты, ясно?

– Да, мэм, – сказал Арло, довольно настороженно глядя на Аллегру в этих ее сапожках.

Госпожа Тикелл продолжала обмахивать газетой раскрасневшееся лицо.

Аллегра посмотрела на художницу.

– Да, можно сказать, газеты бывают нужны не только для того, чтобы осуждать мои неудачные выступления. Ими можно разжигать костер или обмахиваться вместо веера.

– Но еще и объявлять о своих представлениях, – напомнил Роберт, – чтобы люди могли их посетить.

– Да уж, – фыркнула Аллегра. – Но я, пожалуй, продолжу. Поступив так, как только что советовала мальчику, я прислушалась к своему видению, своему коню. Вот проведу эту проклятую феерию в последний раз – и заброшу все эти спиритические посиделки да заведу конный цирк, ибо устала я от мертвецов, да и от живых тоже. Они меня изрядно измотали, так что чуть сама не умерла, спасибо здешнему доброму доктору – вырвал из лап смерти. Все, о чем я думаю сейчас, – это великолепные скачущие лошади и я на одной из них, как в былые дни моей славы. Ведь Перец, мой славный конь, восстал из мертвых, чтобы вести меня вперед!

Глаза Аллегры сияли, ее окружала аура, которую можно было назвать царственно великолепной.

Доктор Миньярд стоял, восхищенно глядя на нее.

– А в этом вашем видении, мисс Траут, были только лошади?

– Нет, имелся и один человек.

У Роберта задрожали губы. Он был явно так встревожен, что Лаванде захотелось взять его за руку, чтобы поддержать, но она передумала. Это можно сделать и позже, если получится. Девушка сдержалась, ожидая