Та, которая свистит - Антония Сьюзен Байетт

– А моя жизнь?

– Нет, я не хочу сказать, что в твоей жизни должны быть только мы с Лео. Ты ведь можешь заниматься чем-то, да много чем, где угодно. Ты прекрасный преподаватель и можешь работать тут… Я прошу, потому что ты – самое прекрасное, что было у меня в жизни. И я очень хочу попробовать…

Он говорил ласково, волновался, но будто бы предвидел, что ничего не получится. И Фредерика почувствовала и отвращение к себе, и желание ранить.

– А Пол?

– Пол со Слышащими. У меня теперь своя жизнь.

– В которой буду я.

– Да.

Он держал ее в объятиях. Тело ее отвечало теплом, но ум оставался холодным, ясным, и никакой радости она не чувствовала.

– Тебе же не так важно мелькать на телеэкране. – Джон попытался изобразить простодушие.

– Это работа, – отрезала Фредерика. – Мне нравится.

«Нравится» – пустое словечко. Руки Джона постепенно двигались ниже. Она чувствовала, как внутри все сжимается, а в голове пустота. Привиделось: по пустоши, взявшись за руки, идут мужчина, женщина и мальчик. Вспомнила Найджела и его ярость. Она вышла за него замуж по зову тела. И вот теперь у нее есть Лео. Сможет она снова последовать этому зову ради нежности? Чего она хочет? Какая же она…

В этот момент раздался звонок в дверь. Жаклин Уинуор пришла предложить Дэниелу и Маркусу – и Джону, раз уж он там, и всем желающим – навестить Слышащих в Дан-Вейл-Холле. Посмотреть, как там Руфь. Если ехать, то лучше всем вместе. Дэниел знал, что она придет, вышел из своей комнаты и сказал, что готов. Пошел искать Маркуса. Тот, к его удивлению, тоже заявил, что ехать готов. Жаклин спросила Джона, не хочет ли он к ним присоединиться. Он посмотрел на Фредерику.

– Нет, я не поеду. Не люблю религию. Не люблю общины. Ты же знаешь, – сказала она Джону.

– Я тогда съезжу, посмотрю, как дела у Пола. Я обещал родителям. Жаклин права, вместе будет спокойнее.

– Они там не кусаются? – спросила Фредерика.

– Кто их знает, – отозвался Дэниел. – Всякое может случиться. Вот и посмотрим.

Фредерика на короткое время оказалась наедине с Жаклин. Вежливо поинтересовалась, как дела на работе, и в ответ выслушала неожиданно пространный рассказ о нейротрансмиттерах, аксонах, ионах кальция и сложности уравнений, из-за которой помощь Маркуса совершенно необходима. Всех подробностей она не восприняла, но подметила ноты воодушевления в резком голосе, озабоченное выражение осунувшегося лица. Жаклин – всегда миловидная и спокойная – теперь выглядела загнанной, раздраженной, нездоровой.

– Ты чем-то болела? – спросила Фредерика, когда Жаклин прервала рассказ.

Она поняла, что Фредерика не слушала, не понимала. Огонек в глазах угас.

– Были трудности. Сейчас все в порядке. Мне просто нужны конкретные результаты, – сказала Жаклин. Потом вежливо добавила: – Я видела тебя по Ящику. Здорово все придумано. Тебе наверняка нравится.

– Это заработок. Надо же зарабатывать.

Они смотрели друг на друга внимательно и выжидающе. Обе чувствовали в голове холодную пустоту, которую нужно оберегать, но которая и пугала. Жаклин собралась было рассказать Фредерике о выкидыше, о пережитых сумбуре и ужасе, но решила промолчать. На роль задушевной собеседницы Фредерика не подходила, даже в положении, когда обе пытались быть кем-то другим. Фредерике было неприятно от ощущения, что Жаклин знает, чего хочет, знает, что делает, – знает лучше, чем она сама. Да, неприятно, ведь она привыкла быть, по крайней мере, самой умной в компании, а Жаклин привыкла воспринимать как просто милую девицу, знакомую Маркуса. Ей бы сказать: как же тяжело тебе, увлеченной интеллектуалке, сражаться с собственной биологией! Но вместо этого предложила оживленно и как бы невзначай:

– А знаешь, приходи к нам на передачу, расскажешь всем о нейротрансмиттерах и тому подобном.

Жаклин возразила, что никто, наверное, ничего не поймет. Фредерика ощутила едва заметную колкость.

Наконец все собрались, взяли теплые куртки, шерстяные шапки и приготовились отправиться в Дан-Вейл-Холл. К компании добавился Уилл. Дэниел пытался его отговорить, неуклюже увещевая – дескать, поездка его утомит, но с Уиллом Дэниел никогда не умел разговаривать. Уилл сказал, что ему очень нравится Руфь и почему бы ему не посмотреть, как там живет община. Руфь, добавил он, приглашала его лично.

До Дан-Вейл-Холла ехали полчаса загородным автобусом и еще полчаса шли пешком. Маркус сел рядом с Уиллом: Жаклин подумала, что он, возможно, ее избегает, но не из неприязни, а просто потому, что его смутил всплеск эмоций в группе «нематанов». Джон Оттокар устроился один, глядя в окно на обмерзшую пустошь, давно не таявший снег в лощинах и стальное небо над кромкой горизонта. Первая, автобусная часть пути пролегала вдоль небольшой гряды, с каждой стороны от которой простирались болота, а за ними – долины, сначала ровные, а потом начинающие постепенно вздыматься холмами. Жаклин оказалась рядом с Дэниелом. Какое-то время они молчали. Затем обсудили события, приведшие к образованию общины Слышащих. Жаклин сказала, что уловила в голосе Руфи ноты экстатического восторга. Она поинтересовалась, не думал ли Дэниел к ним присоединиться. Он ответил, что нет, всякие группы ему не нравятся, главы общин тоже.

– Но к церковной иерархии ты же принадлежишь.

– Не совсем. Прихожу на работу в свою церковь – здание вроде прочное. Но видятся мне руины. Я работаю на месте бомбежки, среди руин, внимаю безликим голосам. И это мне вроде бы подходит.

– Ты помогаешь людям, – заметила Жаклин. – А я, кажется, нет…

Дэниел некоторое время сидел молча. Автобус грохотал. И под шум мотора он произнес:

– А выглядишь ты неважно. По-другому. Будто ждешь подвоха.

– На работе все нормально. Я обнаруживаю новые интересные данные. Химические основы функции памяти – все наши представления о мозге могут поменяться. И я сильно переживаю, когда что-то не получается, а когда все опять встает на свои места, жизнь прекрасна. – Она добавила с сухим смешком: – Мама сказала на Рождество, что я очень уж выкладываюсь на работе. Нужно, мол, расслабиться, оглядеться вокруг, выйти замуж и тому подобное. Сказала, что время уходит. Мама, она не может выслушать двух предложений о строении клетки, переключается на чистку духовки и планирование следующих праздников. Она сказала, что я сама себя пожираю и ни один мужчина на меня не взглянет. Да-да, так и сказала. Я рассердилась. Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю.

– Работа у меня такая – слушать. Она рассказала тебе, чего от тебя ждет. Имеет право. А я бы сказал: ты знаешь, куда