Сестры Мао - Гэвин Маккри

Айрис считала, что человек не может быть свободным, пока не освободится от семьи. Именно для этого на самом деле и нужна была контркультура. Это поняли хиппи, это поняли фрики, это поняли даже политики, когда стали использовать рот для того, чтобы хватать деньги, а не говорить. Единственная стоящая семья – она не знала, существуют ли такие и будут ли существовать вообще, – это та, которая позволяет каждому члену вести независимую жизнь. Братья, которые свободно могут уйти, когда им захочется, всегда возвращаются. Сестры, которые свободны меняться, остаются интересными. Дети не должны чувствовать себя обязанными слушать своих родителей. Мужья и жены не должны лишать себя возможного счастья с другими, если устали друг от друга. Нужно сделать так, чтобы все члены семьи могли расставаться на неопределенное время и воссоединяться так часто, как им захочется. У ее собственных родителей был правильный подход. Они пошли на риск, потребовали себе свободы в семье, и у нее вызывало гнев то, что они отказались от этой свободы, что они вернулись в плен старых порядков.

– Мама не пострадает, – сказала она. – Это не будет жестоко.

– Не будет, – сказала Ева, – потому что ничего не будет.

– Мы коллектив. Мы решаем все вместе.

– Это я решаю сама. Мы говорим о моей матери.

– Давай-ка я все проясню. Ты вдруг забеспокоилась о маминых чувствах?

– Да.

– Ну, мне жаль. Но мы уже проголосовали. Ты не можешь это отменить.

– Да ладно.

– В целом это все еще твой план. Я его только улучшила. Сделала его работоспособным. В моей версии никто не пострадает. В твоем варианте пострадало бы много людей, возможно даже, много чужих матерей. Если бы ты хоть на секунду слезла со своей трибуны, то увидела бы, что мама – справедливая мишень. Кроме того, это наш единственный билет на телевидение, где мы сможем донести наше послание.

– Айрис, делай что хочется в свое личное время. Все, что позволяет тебе чувствовать себя лучше и помогает справиться с ситуацией. Но я не могу нападать на свою собственную семью, кто бы во что ни верил. Твоя идея не имеет ничего общего ни с классом, ни с помощью семьям, ни с преображением сердец…

– Или спасением «Уэрхауза»?

– Да, или со спасением «Уэрхауза». Ты просто хочешь отомстить, а Революция – это не месть.

– Месть здесь ни при чем.

Она сказала это легко. В ее устах это прозвучало без всяких усилий. Откуда же взялась другая мысль – мысль о том, что у ее обид есть свой эквивалент, и они могут быть возмещены болью виновника? Почему ей казалось оправданным ее желание хотя бы раз испытать то возвышенное чувство, когда она сможет с презрением и грубостью обращаться с матерью, как с кем-то ниже себя?

– Ты носишь эту одежду, – сказала Ева. – Ты принимаешь наркотики. Говоришь на сленге. Но ты не можешь смириться с тем, что всему, что ты знаешь, тебя научили мама и папа. Они научили тебя быть бунтаркой, и тебя это бесит. В глубине души ты бы предпочла обычное воспитание. Мама на кухне в фартуке. Папа приезжает домой с работы на своей машине. Было бы проще, не так ли? Проще было бы бороться против этого.

– Повторяю в последний раз, дело не в том, что я чувствую, и не в моих детских травмах.

– Хватит, Айрис. Дело в одном и только в одном.

Дрожь в глазах Евы, трепет в уголках ее рта – вот в чем было дело.

– Не говори так, – сказала Айрис.

– Буду говорить, – ответила Ева, – буду. Потому что очевидно, что сказать это необходимо. Это все из-за «Восточного ветра», так ведь? Из-за пьесы мамы и папы? Из-за того, что, ты думаешь, мама сделала с тобой в день премьеры.

– Заткнись.

– Но что, собственно, сделала мама? Я тебе скажу – ничего. Тебе нечего на нее повесить. Ты сфокусировалась на ней просто потому, что ты не можешь посмотреть в зеркало и смириться с тем, что ты сделала. Да, ты. Со спектаклем, с театром, с браком мамы и папы. Со мной.

– Я была ребенком.

– Да, это так. Десяти лет. И все равно это сделала ты. Спланировала и осуществила. Все идеально рассчитала. Не мама. Ты. – Это была не я. Это была не моя вина.

– Да ради всего святого, Айрис, возьми на себя ответственность за од…

В дверь постучали.

– Погоди минутку, Кит, – сказала Ева.

– Это я, – раздался голос Дорис.

Ева открыла дверь.

Вошла Дорис в сопровождении Саймона.

Айрис окинула их взглядом:

– Так вы теперь друзья?

– Я рассказывала Саймону о нашем плане, – сказала Дорис. Айрис затушила косяк о крышку пустой банки («делай что хочешь, мать твою») и плотнее закуталась в одеяло.

Ева подошла к окну и сказала, глядя на улицу:

– А ты что думаешь, Саймон? Надеюсь, ты пришел, чтобы образумить Айрис.

Саймон засунул свою искусственную руку в карман, что, по его мнению, делало ее менее заметной.

– Она не может вот так просто выкинуть нас. Это и мой дом тоже. Мы обязаны дать отпор. Отстоять свои права.

– Права? – спросила Ева, обернувшись лицом к комнате. – О каких правах ты беспокоишься? У тебя, черт возьми, все в порядке. На эти свои грязные деньги ты мог бы купить себе дом уже завтра.

Она покачала головой в сторону Дорис:

– Извини за семью, Дорис. Я не думаю, что в данный момент они что-то представляют в идеологическом плане. Это может объяснить их растерянность.

Айрис, которая до этого крутила в руках зажигалку Zippo, теперь быстро открывала и закрывала крышку.

– А что насчет тебя, Дорис? – спросила она. – Что ты думаешь? На голосовании ты не подняла руку.

– Я не член коллектива, не думаю, что это было бы уместно.

– Но ты же с нами сотрудничаешь? Твой голос весит столько же, сколько и любой другой.

Дорис уклончиво нахмурилась:

– Для меня это тоже непросто. Я знала твою мать. Я работала с ней.

Под рукой Дорис лежал снимок Алиссы. Она вытянула его перед собой, чтобы рассмотреть. Сделала несколько шагов ближе к лампе и наклонилась к фотографии.

– Культура знаменитостей вызывает у меня недоумение. У вас тоже?

Она смотрела на снимок Алиссы так, словно то были иероглифы, над которыми нужно было поработать.

– Знаете, когда я была в Китае, я не знала, сколько реальности я видела, потому что у меня везде были сопровождающие. Но кое-что я заметила: у них нет культуры знаменитостей. У них есть только Мао.

Затем она подняла снимок вверх, показав