Ревность о Севере. Прожектерское предпринимательство и изобретение Северного морского пути в Российской империи - Михаил Геннадьевич Агапов

и скотоводство для России гораздо полезнее, нежели мореплавание… Вот куда Россия должна своих людей употреблять, коих едва ли достать может и на сии нужные, полезные и необходимые употребления… Итак Валпоолево беспокойство, касательно опасности Голландии от нашего торгового мореплавания, есть напрасное, происшедшее от малого и неосновательного его сведения о России и о ее пользах1386.

Этот аргумент И. Н. Болтина, подрывающий тезис «ревнителей Севера» о необходимости развития отечественного торгового флота, В. Н. Латкин полностью игнорирует. Не вступая в спор с ученым генерал-майором, он уповает на исполнение «опасений» «Вальпооля», считывая их как благоприятное для России предсказание:

Вальпооль был человек необыкновенный и едва ли несправедливо опасался за торговлю своего отечества и точно, если б с этих времен, т. е. со времен Петра 1-го, следуя его мудрым постановлениям о мореплавании, постоянно поощряли оному, то Россия была бы сильной соперницей Англии и могла бы иметь важное влияние на всемирную торговлю, кто знает будущее, может быть и случится это. Дай Бог!1387

В 1868 году корпус «разоблачительных» заявлений пополнился еще одним текстом. Газета «Московские ведомости» перепечатала из выпущенного правительством США издания «Papers Relating to Foreign Affairs» депешу «посланника США при Стокгольмском дворе г. Кэмпбела» (министра-резидента (посланника) США в Швеции в 1864–1867 годах Джеймса Хепберна Кэмпбелла) от 14 января 1866 года, посвященную позиции Англии и Франции по вопросу возможного приобретения Россией у Объединенных королевств Швеции и Норвегии гавани в Варангском (Варяжском) заливе1388. Сообщение «Московских ведомостей» переопубликовала редактировавшаяся В. Л. Долинским газета «Деятельность». Д. Х. Кэмпбелл полагал, в передаче «Деятельности», что Россия испытывает насущную потребность «в морском порте, свободном круглый год от льда, с надежной якорной стоянкой, достаточно обширном, который мог бы быть сильно укреплен и который командовал бы водами открытого моря». По мнению Д. Х. Кэмпбелла, с этой целью Россия рассчитывала получить от Стокгольма норвежский берег между 68 и 69° с. ш., где находился Варангский (Варяжский) залив. Однако, по его сведениям, Англия и Франция, «особенно первая», всячески противились этому, опасаясь, что, получив Варангский (Варяжский) залив, российский военный флот будет представлять угрозу их безопасности. Для редакций «Московских ведомостей» и «Деятельности» сообщение Д. Х. Кэмпбелла служило прежде всего убедительным подтверждением их собственного тезиса о необходимости России «приобрести или утвердить за собой морское значение». Совершенно недопустимой «Московские ведомости» считали ситуацию, когда «даже там, где пределы нашей империи подошли к морю, мы находимся как бы не у себя дома; мы обойдены и оттеснены от наших морских окраин, а где мы начинали понемногу входить в силу, там остановлены на первых шагах. На Черном море мы обезоружены… Мы оставляем без употребления и значения лучшие гавани нашего Балтийского побережья»1389. Однако горькая ирония, по мнению редактора «Деятельности», заключалась в том, что российское правительство не воспринимало сложившееся положение как ненормальное и не только не пыталось приобрести у Объединенных королевств Швеции и Норвегии гавани в Варангском (Варяжском) заливе, но и никак не использовало имеющуюся «в совершенно бесспорном владении России великолепнейшую и также никогда не замерзающую Екатерининскую гавань в Кольском заливе»1390. Не менее важное значение для «защитников Севера России» имело и прямое указание посланника США в Швеции на то, что «истинным антагонистом России как здесь [на севере], так и на востоке, является собственно Англия, между тем как Франция играет только роль спутника, служа орудием в чужом деле»1391. Это подкрепляло уверенность консервативной оппозиции в том, что именно Лондон, столица глобальной морской империи, является центром международных антироссийских происков, нацеленных, в частности, на недопущение превращения России в равную Англии морскую державу: «Как вне, так и внутри, везде можно наследить действие этой вражеской силы, работающей то явно, то скрытою интригой, чтоб отбивать нас от моря»1392.

В выступлениях «ревнителей Севера» тезис о «тайном замысле» часто подкреплялся секьюритизирующей риторикой1393. Так, объясняя ставшее очевидным к концу 1860-х годов банкротство Печорско-Обской компании «происками» иностранцев, М. К. Сидоров заявлял: «Иностранцы довели дело до того, что уже делают предложение о передаче Печорского дела, а вместе с тем и края в их распоряжение, за состоящие на Товариществе невольные долги»1394. Благодаря фразе «а вместе с тем и края», деловые интересы Печорской компании отождествлялись с вопросами государственной безопасности, затеняя проблему «невольных долгов» как менее существенный в данных обстоятельствах аспект дела. Наконец, тезис о заговоре позволял эффективно разграничить «своих» и «чужих», консолидировать первых на «патриотической» основе и дискредитировать последних. Внутренние противники «ревнителей Севера» отождествлялись ими с внешними «врагами» страны. Так, территориальные уступки России Объединенным королевствам Швеции и Норвегии были, по мысли В. Л. Долинского, явным проявлением «преобладавшего в русской администрации иностранного влияния»1395.

Оппоненты «ревнителей Севера» неоднократно обращали их внимание на произвольное использование ими недостоверной информации для сомнительных и далекоидущих построений1396. Однако, в соответствии с духом конспиративизма, «ревнители Севера» приходили к выводу, что вне зависимости от того, «существует ли тайный замысел, чтобы, пользуясь изолированностью и совершенной беззащитностью страны, подчинить ее, со временем, владычеству другого государства; или здесь не больше, как просто желание набить поскорее карманы», действия иностранных коммерсантов, их партнеров из числа русских купцов и «англоманов»-экономистов в отношении Севера России ведут к одной и той же цели: «истощить страну, обнищать и нравственно растлить ее население» и тем самым подготовить почву «к политическому завладению страною»1397.

5.4. Север России и его «враги»: иностранцы, чиновники, ученые-либералы

«Кому неизвестно, что иностранцы исстари стремились подавить развитие России на севере?» – задавал риторический вопрос М. К. Сидоров в своей программной статье в «Русском вестнике»1398. Отношение «ревнителей Севера» к тем, кого они называли «иностранцами», на практике было не столь однозначным. В глазах В. Н. Латкина и М. К. Сидорова все «иностранцы» делились на внешних и внутренних. С первыми они готовы были сотрудничать. Более того, зарубежные торговые и строительные компании рассматривались ими как главные потребители «произведений» Севера России. Перевозчиками последних опять же выступали европейские судовладельцы и капитаны. Наконец, морской путь из Европы в Сибирь был проложен «иностранцами». Английский капитан Дж. Виггинс и норвежский профессор А. Э. Норденшельд, по словам М. К. Сидорова, осуществили его идею, которую другие «считали несбыточной мечтой»1399. Оба мореплавателя навсегда остались для «ревнителей Севера» их самыми авторитетными представителями в международном неформальном арктическом клубе. Таким образом, зарубежные контрагенты являлись стратегически важными партнерами всех предприятий В. Н. Латкина и М. К. Сидорова. В тех случаях, когда им удавалось достичь поставленных целей, например открыть морское сообщение с устьем Печоры, успех обеспечивался именно благодаря международному сотрудничеству. Однако, когда в 1860-х годах стало очевидно, что стоимость фрахта и страховки перевозчиков, невысокий спрос на «произведения» Севера России на европейских рынках и частые аварии