Ревность о Севере. Прожектерское предпринимательство и изобретение Северного морского пути в Российской империи - Михаил Геннадьевич Агапов

Иначе говоря, по мнению В. Н. Латкина, помимо внешних, обусловленных иностранными «происками», у тяжелого положения Северного края были и сугубо внутренние причины. Схожее объяснение явного упадка Российского Севера предлагал и Архангельский статистический комитет:

…главная причина заключается в коренной черте нашего русского характера. Принимаясь за дело на авось, поставляя задачею скорее барыши, наши деятели коммерческого мира берутся за дело без достаточной подготовки, и испытав первые неудачи, при недостаточном развитии кредита… им приходится бросать начатое1370.

Но собрание ИВЭО решительно отвергло «рациональность такой причины»1371. Большинство его участников не пожелало признать за «русским человеком» какой-либо ответственности за бедственное положение Севера России. Собрание поддержало доклад В. Л. Долинского, задавшего тон обсуждению «северного вопроса»:

Над нами тяготеют на каждом шагу иностранные интриги, которых мы, в простоте сердечной, сначала даже не подозреваем… Я говорю лишь о том [путешествие на Белое море французского посла в России Талейрана в 1865 г.], что нам случайно сделалось известным; но мало ли еще есть действий, тщательно скрываемых… Кому же невидимы напряженные усилия иностранцев, чтобы оттеснить Россию от европейских морей. Под предлогом восточного вопроса мы заперты в Черном море. Теперь силятся запереть нас в Финском заливе, оттерши от Балтийского моря1372.

Таким образом проблема Севера России помещалась в международно-политический контекст. Важнейшими факторами ее осмысления являлось катастрофическое поражение страны в Крымской войне (1853–1856) и порожденный им травматический опыт, выразившийся в синдроме осажденной крепости и распространении теорий заговора в публичном пространстве1373. Конспирологические объяснительные модели1374 позволяли представить развернутые объяснения причин «жалкого» состояния Северного края в широкой исторической и геополитической перспективе1375. Тезис о скоординированных закулисных действиях иностранных правительств, якобы стремящихся установить свой контроль над Севером России, обосновывался методом ножниц и клея, то есть путем избирательного соединения информации из российской и зарубежной печати, практически всегда без ссылок на первоисточник, в соответствии с уже имеющейся объяснительной моделью:

…одна из влиятельных во Франции газет «Le Temps», говоря о скандинавском союзе выражается так: «все, что стеснительно для России, благоприятно спокойствию и равновесию Европы»… Чему же еще приписать путешествие в 1865 году на Белое море французского посла Талейрана с одновременным прибытием туда же шведского корвета Наяда, как не рекогносцировке, прикрываемою формою дружественных отношений? <…> Подозрение еще более усиливается, если припомнить, что одновременно был поднят на шведском сейме вопрос об исправлении границ1376.

В этой связи А. Е. Гончаров проницательно заметил, что статьи и выступления ведущих спикеров «ревнителей Севера» – М. К. Сидорова, В. Л. Долинского и Ф. Д. Студитского – в некотором отношении предвосхитили появившийся в американской журналистике в 1920-х годах жанр op-ed (англ. opposite the editorial page – «напротив передовицы»), ставивший во главу угла донесение до публики оригинальных мыслей и мнений, совершенно необязательно основывающихся на фактах. Подлинным мастером этого жанра был М. К. Сидоров: «В своих работах, большая часть из которых носит обзорный характер, он апеллирует к эмоциям читателя, строя при этом свои доводы на неполных или попросту недостоверных сведениях, избирательно подбирая факты. Незначительные происшествия, ошибки, недопонимания, несчастные случаи он гиперболизирует, превращая их в сложный клубок интриг»1377.

«Ревнители Севера» использовали тезис о «тайном замысле» враждебных сил как способ усиления их программных требований. Можно ли было найти более сильное доказательство необходимости создания русского торгового флота, чем опасения «владычицы морей» Англии по этому поводу? На собрании III отделения ИВЭО 12 марта 1867 года В. Л. Долинский озвучил высказывание «английского министра Вальполя» (премьер-министра Великобритании в 1721–1742 годах Роберта Уолпола), дав старт широкому хождению в кругах «ревнителей Севера» и их сторонников следующей цитате:

Если Россия возьмет за образец Данию, учредит, ободрит и поддержит торговые товарищества, то наша и голландская торговля в состоянии ли будет устоять от такого поражения? Если держава, которая не знает куда и как употреблять своих людей примется за умножение своих морских сил и купеческих кораблей, тогда пропадут Англия и Голландия? Возможность, какую имеет Россия к построению судов, оправдывает мое беспокойство1378.

Вплоть до конца Первой мировой войны «план Вальполя» применялся для обоснования различных проектов по укреплению положения России на Севере как доказательство от противного1379. Это был своего рода «план Даллеса»1380 для «ревнителей Севера» и их сторонников. Примечательно, что ни В. Л. Долинский, ни другие деятели, цитировавшие «Вальполя», не приводили ссылки на первоисточник. Первым публикатором приведенного высказывания «английского министра» был М. К. Сидоров, но и он не сообщил, где отыскал речь «Вальполя»1381. В мемуарах Роберта Уолпола русские компании упоминаются лишь один раз в связи с его призывом 1721 года снять ограничения с торговли с собственными колониями, чтобы в случае войны с Россией не оказаться в зависимости от русских торговых компаний, существование которых само по себе английского политика не беспокоило1382. Установить источник цитаты удалось благодаря архивным изысканиям. В 1842 году приведенное высказывание «Вальполя» использовал в своих, насколько нам известно, неопубликованных, но явно готовившихся к публикации «Письмах к другу» В. Н. Латкин (см. главу 2, параграф 3). В рукописи содержится ссылка на источник1383. Им оказались изданные в Санкт-Петербурге в 1788 году «Примечания на историю древния и нынешния России г. Леклерка» известного российского историка и государственного деятеля Екатерининской эпохи И. Н. Болтина (1735–1792). Талантливый протеже Г. А. Потемкина, прокурор Военной коллегии, генерал-майор И. Н. Болтин состоял также членом Российской академии, в которой прославился как собиратель источников по отечественной истории и критик современных исторических сочинений, посвященных России. Одним из таких сочинений был труд французского историка Антуана-Франсуа Леклерка (1757–1816) «Histoire physique, morale, civil et politique de la Russie ancienne et moderne», первые тома которого вышли в начале 1780-х годов в Париже и вызвали негодование Екатерины II как обидные для России. По просьбе императрицы И. Н. Болтин написал пространные критические замечания на опус А.-Ф. Леклерка, получившие одобрение Екатерины II и изданные за ее счет1384. В первом томе своих примечаний, со ссылкой на труд А.-Ф. Леклерка1385, И. Н. Болтин цитирует приведенные выше слова «г. Валпооля», однако с целью, прямо противоположной той, которую преследует В. Н. Латкин. Для последнего слова «Вальпооля» – прямое руководство к действию, тогда как И. Н. Болтин считает тезис «министра английского» в корне неверным:

…наша торговля, не торопясь со всеобщим состоянием России соображенная, должна иметь совсем другие предметы, нежели английская и голландская. Итак, если бы Россия, устраняся здравого рассудка, [расчет] свой на рассуждении Валпоолевом основала и людей своих сделала бы извозчиками морскими по образцу Голландии, себе бы вред, подрыв и разрушение благосостояния своего уготовала, а не другим торговым державам… Земледелие