Мария I. Королева печали - Элисон Уэйр

– Мадам, это письмо, подписанное королем и Тайным советом, гарантирующее вашу безопасность, если вы прибудете ко двору. Совет чувствует себя обязанным переместить ваше высочество подальше от побережья на случай, если будет совершена очередная попытка увезти вас за границу.

– Посмотрите на меня, – ответила Мария. – Вы видите, в каком я состоянии. Стать жертвой похищения и оказаться за границей не входит в мои намерения. Я просто хочу остаться в Бьюли.

– Перемена обстановки и другой воздух могут благотворно сказаться на вашем здоровье, – заявил Рич.

Мария покачала головой:

– Причина моей болезни – отнюдь не мой дом и не здешний воздух. Все дело во времени года. С началом листопада на меня нападают хвори и недуги, особенно в последнее время. А теперь, милорды, если вы любезно позволите мне вернуться домой, я буду вам крайне признательна.

Они разрешили Марии вернуться домой, однако Рич, решив не пускать дело на самотек, принялся умасливать ее подарками и льстивыми письмами. В ноябре он приехал в Бьюли вместе со своей вечно недовольной женой, чтобы пригласить Марию на охоту, поскольку к тому времени она уже пошла на поправку. Но когда он пригласил ее в гости, Мария решительно отказалась.

– Я еще не готова для дальних поездок, – ответила она Ричу и по выражению его лица сразу поняла, что он начал терять терпение.

* * *

– Ваше высочество! – К ней в покои без предупреждения ворвался запыхавшийся сэр Роберт. – Боюсь, у меня плохие новости. В Челмсфорде только что объявили, что принято постановление убрать алтари из всех церквей страны.

– Язычники! – прошипела Сьюзен, со злостью воткнув иголку в вышивание.

– Будет ли конец этому беспределу? – устало спросила Мария.

– Это еще не все, мадам. – Лицо сэра Роберта страдальчески скривилось. – Начиная с сегодняшнего дня наказанием за так называемую ересь будет смертная казнь. Одну несчастную женщину уже сожгли на костре.

Мария потеряла дар речи. Она знала, все дело в ней. Они искали предлога, чтобы избавиться от нее. При мысли о том, на что способны эти люди, мурашки поползли по спине. Нужно быть сумасшедшими, чтобы преследовать наследницу трона. Они должны знать: попытка наказать ее за исповедование своей веры означает войну с Карлом, и это с учетом пустой казны. У них не имелось денег, чтобы противостоять всей мощи империи. Нет, она не должна паниковать. Главное, не падать духом и уповать на Господа.

И все же она пришла в ужас, когда ее священникам велели предстать перед Советом, хотя и была преисполнена решимости защищать их и своих людей от преследования. Она отправила членам Совета возмущенное письмо, в котором заявила, что данные ей обещания распространяются также и на ее слуг.

Если вы не вспомните о данных обещаниях, я буду знать, что вы лжецы. И в глубине души вы это тоже знаете. Не может быть и речи, чтобы я позволила своим священникам предстать перед вами, да и в любом случае в настоящее время их нет среди моих домочадцев.

Марию тяготили мрачные мысли, а потому наступившее Рождество было не в радость, и даже запланированные слугами празднования не могли поднять настроения. Мир вокруг показался еще мрачнее, когда она получила длинное назидательное письмо от советников. Они признали, что ей были даны некие обязательства относительно отправления ею религиозных обрядов, однако обязательства эти распространялись исключительно на нее, двух капелланов и двух слуг, причем мессу следовало проводить при закрытых дверях или в личной часовне. Данное разрешение не распространялось на остальных домочадцев, а также на службы, проводимые в отсутствие хозяйки дома, и любой, кто нарушит установленные правила, будет преследоваться по закону. Марии хотелось вопить от отчаяния!

Письмо заканчивалось вызовом в Гринвич, и Мария знала: если она хочет защитить своих капелланов от наказания, то придется повиноваться. Затем пришло другое письмо, на сей раз от короля Эдуарда, который в высшей степени настойчиво призывал сестру последовать примеру его верных подданных и, отказавшись от старой веры, перейти в протестантство. Мария не верила, что брат способен сочинить такое письмо. Наверняка это дело рук Уорика с приспешниками, а письмо – всего лишь преамбула к тому давлению, которое будет оказано на нее при дворе. Она ответила брату в своей привычной манере, мягко пожурив его за попытку наставлять ту, что была гораздо старше и мудрее его.

Мария получила в ответ письмо из Совета, которое ставило ее в известность, что его величество велел им осудить столь своевольную трактовку королевского приказа. Чтобы показать, что приказ исходит непосредственно от него, король своей рукой приписал целый абзац.

Вы наша ближайшая родственница, которая должна служить нам утешением в нашем нежном возрасте, но при всем при том Вы ввергаете нас в глубочайшую печаль. Мы никогда не давали Вам официальную гарантию возможности и далее служить мессу в Вашем доме, а поскольку Вы являетесь нашей сестрой, Ваш проступок становится еще более отвратительным, так как Вы подаете пагубный пример нашему народу.

Мария задохнулась от возмущения. Она не допустит, чтобы ее отчитывал тринадцатилетний мальчишка! Но тут было нечто большее, ибо Эдуард упорно гнул свою линию:

Мы не позволим столь важной подданной нарушать наши законы. Мы выпустим приказ научить Вас основам истинной веры и добьемся того, чтобы Вы с готовностью исполняли свой долг. Вы виноваты во многих грехах, которые наш отец не стал бы терпеть, что бы Вы ни говорили о необходимости следовать его заветам. Воистину, сестра, я не стану ничего больше говорить, поскольку мой долг вынуждает меня отказаться от использования более суровых и резких слов. Но вот что я Вам скажу: я прослежу за тем, чтобы мои законы неукоснительно соблюдались, а те, кто их нарушает, были арестованы и осуждены.

Мария была раздавлена резкой отповедью брата, положившей конец всем надеждам, что Эдуард, достигнув совершеннолетия, направит дела в стране в нужное русло. От его холодного и повелительного тона Мария сразу почувствовала себя больной и обездоленной. Она долго плакала и никак не могла успокоиться. И, только выпив по настоянию Джейн Дормер большой бокал сладкого хереса, начала приходить в себя, а потом внезапно впала в дикую ярость.

И пока ее гнев не успел остыть, она составила ответ Эдуарду, не взяв себе за труд скрыть свое отчаяние.

Ваше послание принесло мне больше страданий, чем любой самый страшный недуг. После прочтения Вашего письма я тяжело заболела и, возможно, скоро