Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

огородом, и мама тут же принялась за дело. Вскопав вместе со мной грядки, она принялась сажать крошечные семена в тучную черную землю. Как-то раз ближе к вечеру, когда мужчины закончили работу над окнами, мама пригласила Джо, Лайла, Джози и Пауэллов на праздничный ужин, отпраздновать новоселье. После того как мы поели, я собрала грязную посуду и понесла ее на речку мыть. К моему удивлению, за мной увязался Джо.

– Уоллис Энн?

– Чего?

Он взял у меня часть посуды, встал рядом на колени и принялся помогать ее мыть.

– Да не надо, – сказала я. – Сама справлюсь.

В ответ Джо улыбнулся и сказал:

– Да ладно. Мне просто хотелось с тобой поболтать. Когда еще подвернется такая возможность?

Я не знала, что на это сказать в ответ, и потому просто принялась насыпать песок в мамину сковородку. Затем я стала отскребать им остатки пищи, а Джо все говорил. Он принялся делиться со мной своими планами: что именно он собирается сделать у себя. Еще он сказал, что ему хочется помогать другим.

– Я вот тут подумал, а почему бы и дальше не заниматься тем, что делал у вас? Похожу по округе, погляжу, кому нужна помощь – наверняка есть те, кто не может сам отстроиться. Вот и подсоблю им. Что ты на этот счет думаешь?

– Отличная мысль. Это очень благородно.

– Ты и вправду так думаешь?

– Само собой. Отстраиваться заново – дело тяжелое. А с твоей помощью народ чуток побыстрее справится.

– Думаю, из этого может получиться что-нибудь толковое. Ну, типа бартера: ты мне, я – тебе. Может, ко мне присоединится твой папа. А еще и Джим Пауэлл. Как считаешь, это твоему папе будет интересно? Или вы снова будете петь?

Джо станет работать вместе с папой? Эта мысль меня удивила.

– Насчет пения – я не знаю, – ответила я. – В последнее время что-то у нас нет настроения петь. А насчет работы с папой, ты лучше его сам спроси.

– А ты? Что ты хочешь делать?

– В смысле?

– Ну какие у тебя планы на будущее? Чем ты займешься через год? Через пять лет?

Я перенесла вес на пятки и задумалась. Вопрос Джо поставил меня в тупик. Будущее лежало передо мной, подернутое туманной дымкой. Я не знала, что меня ждет в дальнейшем. Могла вообразить лишь бесконечно долгое лето. Мне вспомнилось, чем мы обычно занимались с Лейси. Вместе. Мы купались в речке, собирали чернику, помогали маме по огороду, рыбачили в Такасиги. Всякий раз, когда я приходила на речку, передо мной возникал мысленный образ сестры. Как она сидит со скрипкой на Камне желаний и, склонив голову, вслушивается в журчание воды, напоминающее музыку. Мне вспомнилось, как мы раскачивались на старых качелях – залитые солнцем, с грязными ногами, беззаботные, как сама юность. Надо мне за себя взяться. Может, снова пойти в школу, когда ее откроют. Ничего больше в голову не приходило. Мои перспективы на жизнь напоминали погруженный во мрак чахлый сад – унылый, лишенный солнечного света.

– Уоллис Энн? – обратился ко мне Джо.

Я снова принялась скрести сковородку – быстрыми движениями, в которые вкладывала все свои силы.

– Да я особо об этом как-то и не думаю. Просто живу, как могу, вот и все.

Некоторое время Джо молчал. Я посмотрела на его руки: крепкие, мозолистые. Это были руки человека, который, совсем как я, не боится работы.

– Наверное, сейчас было бы правильно тебе сказать, что твою сестру непременно найдут. Но я этого говорить не стану. Я лучше вот что тебе скажу. Надо просто надеяться, хотя бы чуть-чуть. Ну и о себе хотя бы иногда не забывать. Дом видишь?

Я повернулась в ту сторону, куда он указывал.

– Ну да.

– Если ты зайдешь внутрь и закроешь дверь, что ты увидишь?

Я на секунду оставила в покое сковородку, недоумевая, к чему клонит Джо.

– Стены, крышу, пол, – наконец, сказала я.

– А если тебе захочется увидеть то, что за пределами этих стен? Что, если тебе хочется увидеть леса, горы, реки, дали без конца и края?

– Для этого нужны окна.

– Вот именно. Ты видишь окружающий мир через окна. Без них никуда: ты просто таращишься в стенку, и все. Точно так же мы смотрим на мир из глубин своего естества.

Он встал и, прежде чем уйти, на краткий миг коснулся моего плеча. Я долго мыла посуду, размышляя над тем, что услышала от Джо, над тем, что он пытался до меня донести. Скорее всего, он хотел сказать, что я полностью ушла в себя, а это неправильно и надо вспомнить об окружающем мире. Меня это потрясло до глубины души: как же он все так тонко понимает! Солнце село, и лишь полоска неба на закате еще отливала малиновым. Я отправилась домой. Папа с мамой уже собирались ложиться спать, а Джо давно уже ушел.

Внутри дома стоял успокаивающий запах свежеспиленной древесины. Холода отступили, позади был тяжелый рабочий день, и, по идее, я должна была быстро уснуть. Мама с папой отправились в свою комнату, пожелав мне спокойной ночи. Они быстро затихли, я все лежала, таращилась на стены и думала о словах Джо. Какой он все-таки мудрый. Да, он все сказал правильно, но что мне сейчас остается делать? Как мне поступить с теми чувствами, что не дают мне покоя? Я повернулась на бок и представила, где могли бы стоять кровати Лейси и Сефа.

С каждым днем становилось все теплее. Апрель сменился маем. К этому моменту папа с Джо уже закончили с домом, построили сарай и занялись возведением стойла для Пита. Мы с мамой тщательно осмотрели буфет и плиту, которые наводнение отнесло к кромке леса. К величайшему сожалению, буфет было уже не починить, а вот мамина плита «Гленвуд-Си» выглядела очень даже неплохо, хотя ее чугунную поверхность во многих местах покрывала ржавчина. После того как я прогнала семейство мышей, обосновавшееся в плите, мы с мамой ее хорошенько намыли. Затем мама развела в ней огонь, и пламя справилось с тем, что не смогли одолеть вода и мыло. Ближе к вечеру, когда плита достаточно остыла, папа с Джо перетащили ее в дом.

Собравшись на кухне, мы принялись осматриваться по сторонам. Внутри становилось все уютнее. В кухне, служившей нам и столовой, имелось две двери: одна вела направо, в комнату мамы и папы, а другая – налево, в мою комнату. Одним словом, все примерно так, как и в прежнем доме, за исключением одной детали: теперь у нас не было чердака. В