Карл Любезный - Владимир Васильевич Москалев

закрыть на это глаза, ее желание женить Карла на бретонской принцессе. Но ход сделан, и он верный, его одобрил бы сам покойный отец. Однако это повлекло за собой ответный ход, который поставил под угрозу державу ее отца. Черт бы побрал этого Максимилиана с его одноногим браком! Сдалась ему эта Бретань! И все же главный недруг не он, с ним справиться можно. Страшнее Англия — извечный, нудный, надоедливый враг! А она-то думала, что Тюдор, помня оказанную ему услугу, не выступит против нее. И что же? Он оказался обыкновенным пройдохой, настоящей свиньей! И его флот уже у Булони! Навстречу ему поторопится, если уже не сделал этого, германский рогач. А вслед за ним, с юга — Фердинанд II.

Об этом (а не о придворных сплетнях) и шел сейчас разговор у подруг. Катрин переживала не меньше, но не знала, как помочь беде. В который уже раз король созывал Совет (на котором неизменно присутствовала и Анна), и все как один были за то, чтобы войску выступить на Пикардию, оттуда — на Булонь, дабы не отдать ее англичанам. Но с востока может ударить Максимилиан. Англия же не ограничится Булонью. Кому ведомы замыслы Генриха Тюдора? Не готовится ли он высадить десант в Пантьевре, Шербуре или Дьеппе? От лазутчиков пока нет вестей, и это настораживало, вызывая страх внезапного нападения.

Король давно уже разослал гонцов во все герцогства и графства, и к Парижу, хоть и не так скоро, как хотелось, стягивались войска. Одновременно были усилены гарнизоны Турени, Блуа, Пуату, Шампани и Орлеана.

Франция готовилась к масштабной войне. Франция ждала. Отберут ли у нее Бретань?..

— Кстати, как там твой англичанин? — неожиданно спросила Анна. — Пишет что-нибудь? Не разлюбил еще?

— Недавно получила от него письмо, — вздохнув, невесело ответила Катрин. — Хотела взять его с собой, да не сочла нужным. Могу передать на словах, о чем там речь. — Неожиданно она оживилась: — Представь, удивительные у них там творятся дела; может быть, это каким-нибудь образом сыграет нам на руку?

— Скорее же рассказывай, Катрин, я слушаю тебя.

— Этот Тюдор проявляет себя не лучшим образом не только по отношению к Франции, но и к своему народу. Дворяне ропщут: он отбирает у них земли, устраивает казни, ущемляет в правах. На него косится и духовенство: он редко посещает церковь. Моему лорду тоже досталось: на него донесли, и теперь король подозревает его в подготовке мятежа. Дело пахнет тюрьмой, если не плахой.

— Мяукал котенком, а оказался рычащим псом, — резюмировала Анна.

— Но вот что дальше. Ты помнишь, конечно же, историю с племянниками покойного короля Ричарда, который приказал предать их смерти. Так вот, вообрази, совсем недавно объявился один из них, который называет себя Ричардом Йоркским, законным королем Англии. По его словам, после смерти брата Эдуарда ему удалось бежать из Тауэра, и теперь он намерен пойти войной на Генриха Тюдора. Его зовут Перкин Уорбек; до поры до времени он вынужден был скрывать свое местопребывание и настоящее имя. Правда это или нет, но ему поверили, во всяком случае, сделали вид, что поверили все те, кто недоволен правлением Тюдора.

— Так, так, — заинтересовалась Анна. — Сколько же ему лет? Позволяет ли возраст усомниться в том, что он и есть тот самый принц Ричард?

— Ему около восемнадцати-девятнадцати лет, столько же, сколько и тому.

— А внешность? Его лицо? Невозможно ввести в заблуждение тех, кто видел сына короля Эдуарда.

— Ты не поверишь! Лицом он — вылитый брат покойного Эдуарда Пятого, которого Ричард приказал удавить.

— Так, так, — повторила Анна и, встав, начала в возбуждении ходить по комнате от стены к стене, играя пальцами рук и напряженно думая о чем-то. — Откуда же он взялся? — сама с собой говорила она, останавливаясь и снова шагая, но уже быстрее. — Впрочем, неудивительно: если это и не сам Ричард Шрусбери, младший сын Эдуарда Четвертого, то, видимо, его бастард… или его брата Ричарда Третьего, быть может даже, их сестры Маргариты. Вот откуда сходство. — Она остановилась напротив подруги, по-прежнему сидевшей на диване. — И сходство это устраивает тех, кто недоволен правлением Генриха. Так, Катрин?

— Столь устраивает, что они готовы признать этого Уорбека законным королем, Йорком, младшим сыном короля Эдуарда.

— Почему же он не объявлялся раньше? Почему скрывался до сих пор?

— Вот что, как пишет Стэнли, рассказала ему об этом деле Маргарита Йоркская, тетка этого претендента на престол. Его старшего брата, как я уже говорила, предали смерти в Тауэре по приказу Ричарда Третьего, а его самого пощадили, дескать, мал и вовсе безобиден. Однако его заставили поклясться, что он будет скрывать от всех, кто он на самом деле. И вот теперь он решил заявить о себе; не исключено, что на этот шаг его подтолкнула тетка.

— Выходит, она признала этого мнимого Ричарда — будем называть его так — своим племянником? Но ведь она никогда его в глаза не видела: она покинула Англию… ну да, двадцать четыре года назад, выйдя замуж за герцога Карла Бургундского. А сыновья у брата Эдуарда родились позже.

— Поэтому она и в самом деле могла поверить, что перед нею воскресший из мертвых ее племянник. С другой стороны, известно, что она не признала Генриха Седьмого и до сих пор мечтает вернуть власть в Англии дому Йорков. И тут такой благоприятный случай! Почему бы и вправду не поверить в то, что этот Перкин — некогда сгинувший Ричард Йоркский, тем более что это вполне отвечает ее стремлениям?

— Словом, на место Тюдора она готова посадить законного короля Англии, то есть своего чудесным образом отыскавшегося племянника! — подхватила Анна. — И этот претендент на трон является ныне серьезной угрозой для Генриха Седьмого. A-а, стало быть, трон под ним зашатался, и он, думается мне, пойдет на что угодно в целях избавления от такого врага.

— Полагаю, что именно так, — согласилась Катрин. — Томас Стэнли потому и спрашивает в письме, не будет ли чем-либо полезен Франции этот непредвиденный инцидент? Со своей стороны, как я поняла, он готов помочь в этом королю Карлу, ибо, как известно, враг моего врага — мой друг.

— О, Катрин, мало того что твой Стэнли благородный и мужественный человек, он еще и превосходный любовник, коли делает через пролив такие щедрые подарки своей возлюбленной. Она же, в свою очередь, делится ими с регентшей Франции! — Анна присела рядом и крепко обняла подругу. — Ах, Катрин, воистину, ты сокровище, которому нет цены! Если бы ты только знала, какую услугу ты оказала… кому же,