Дантал - Абай Тынибеков

ограждения, ни двора в отличие от почти всех остальных строений. На пыльной двери висел огромный замок. Два небольших окна были затворены дощатыми щитами. Это и была та самая оружейная мастерская, откуда когда-то ушли вместе с ним в поход по Нилу Дантал, Гром, Савват, Борус и Комата. Теперь они вновь находились перед ней, но среди них не было Саввата. Недолго постояв, все тронулись дальше.

Перед домом Ортии их ожидали погонщики с гружёными мулами. Ничего не понимающая прислуга, почти в полном составе выбравшись на улицу молча разглядывала их. Увидев приближающийся вооружённый отряд, все слуги тут же исчезли, плотно затворив за собой ворота.

Ортия подошла, приложила ладони к створкам, провела пальцами по их поверхности и осторожно толкнула. Те легко подались в стороны, открывая вид на большой двор. Прислуга, стоявшая прямо за воротами, оглядываясь, отбежала по широкой дорожке, ведущей к дому. Ортия шагнула внутрь. Она окинула взором весь двор, вдохнула его родной запах и сняла шлем, встряхнув головой и разметав волосы по плечам.

– О всемогущие боги! Так это же наша хозяйка! – в голос воскликнули слуги и бросились ей навстречу, падая перед ней на колени, молитвенно сложив на груди ладони.

– Встаньте. Прошу вас, – обращаясь к ним, Ортия склонилась, поднимая ближнюю из них, самую старшую служанку.

Та покорно поднялась, по-детски утирая слёзы, при этом продолжая бормотать дрожащими губами:

– Свершилось! О боги, свершилось! Я всегда молилась и знала, что это случится. Я верила и ждала.

Мужчины молча стояли под низкой аркой ворот, не мешая встрече Ортии с родимым домом, с верными домочадцами, искренне и трогательно обрадовавшимися её возвращению. Ортия, больше не сдерживая переполнявших её чувств, обняла добрую служанку и заплакала.

* * *

Весь остаток дня люди приводили себя в порядок, отмываясь после дальней дороги, облачаясь в чистые одежды. Вечером они все были приглашены Ортией в андрон за огромный трапезный стол на низких ножках, вокруг которого на полу были расстелены самотканые ковры. Сюда стали подаваться различные блюда, с огромным удовольствием приготовленные истосковавшимися по кулинарному ремеслу слугами. Приступили к еде. Довольно быстро насытившись, невероятно уставшие путники задолго до наступления полуночи уже крепко спали. Саки, несмотря на уговоры, расположились на дворе на разостланных поверх травы покрывалах, прямо под открытым небом. Вся прислуга, возбуждённая долгожданными и очень приятными переменами, продолжала хлопотать по дому, основательно готовясь к предстоящему на следующий день по-настоящему праздничному и обильному застолью, при этом заботливо оберегая сон хозяйки и её спутников.

* * *

Тейя, гостившая несколько дней у своей сестры в Мемфисе, ранним утром вернулась домой. Она отпустила на отдых сопровождавшую её прислугу и, прежде чем, искупавшись, тоже прилечь в приготовленную постель, направилась по обыкновению в соседний дом. На её стук в воротах появилась престарелая служанка, остававшаяся в доме за старшую уже довольно длительное время, с тех пор как его покинул хозяин, ушедший по своим торговым делам и впервые забравший с собой дочь. Приглядывая по своей воле за его домом и заботясь о его домочадцах, Тейя часто наведывала их, давая нужные советы по ведению хозяйства, проявляя искреннее беспокойство обо всех, кто там проживал. Ей приятно было посещать этот дом, где всегда царили лад и уют. И даже теперь, когда не было радушных хозяев, в нём по-прежнему протекала неизменно спокойная жизнь.

Тейя помнила Эрифилу, рано и неожиданно покинувшую этот мир и оставившую юную Ортию без материнского тепла. Весёлая, очень чувствительная, необыкновенно добрая и жизнерадостная Эрифила порой казалась ей не от мира сего. Всегда, когда из дальних поездок возвращался Прет, она приходила к ней в дом и одаривала её всевозможными заморскими вещицами, делясь радостью от встречи с супругом. Иногда, когда его долго не было, она сильно грустила и не скрывала своих переживаний за него, но тут же успокаивалась и смеялась, рассказывая о проделках маленькой дочери. Её открытый нрав настраивал любого человека на чистое и откровенное общение. Мудрость, с какой она жила, была не навязчивой, а какой-то простой и естественной, не обременяющей никого, отчего, глядя на неё, всякий мог посчитать, что так, как она поступает, доступно и для него. На самом же деле всё обстояло иначе. В этой удивительной женщине словно лучился и сиял божественный дар. Тейя, будучи сама ненамного моложе её, относилась к ней как к матери или к старшей сестре, боготворя и восхищаясь ею. С тех пор как Эрифилы не стало, Тейя охотно перенесла своё безграничное уважение на её семью и дом, считая своим долгом быть хоть чуточку полезной для них.

Вот и теперь, уставшая от долгого пути, она могла бы отложить посещение этого дома до более подходящего момента, но такого поведения не допустила бы её совесть, и она, желая скорее убедиться в том, что у соседей всё обстоит благополучно, пришла к ним.

Увидев Тейю, сияющая счастьем служанка тут же ещё шире распахнула створки ворот, пропуская её и тихо щебеча на одном дыхании:

– Счастье-то какое, Ортия вернулась домой!

– Ортия?! – Тейя была и обрадована, и поражена одновременно, но, уловив какую-то важную недосказанность, остановившись, спросила: – Вместе с отцом они здесь?

– Нет, – служанка запнулась, скорбно опустив голову. Едва сдерживая плач, она сообщила страшную весть: – Его нет. Хозяин умер. Я только что узнала об этом от Форкиса.

– Умер?! – ещё больше поразилась Тейя. – А Форкис, он с ней?

– Да, с ней. Там и Дантал, и Гром, и Борус с Коматой, и ещё много людей, – утирая слёзы, ответила служанка. – Они отдыхают.

– Я… я очень рада. То есть… Но Прет! Как же так! Может, это зловещая ошибка? – не веря в сказанное, сильно разволновавшись, прошептала Тейя.

Она замолчала, пытаясь собраться с мыслями. Два совершенно разных известия неожиданно обрушились на неё. Они не могли уместиться в её голове. От этого она пребывала в небывалой растерянности.

– Я, пожалуй, пойду, – устало произнесла она. Взглянув в глаза служанки, она мотнла головой и добавила: – Позже зайду. Пусть отдыхают.

Неуверенно поправив рукой длинные пышные локоны распущенных чёрных волос, она, пошатнувшись, развернулась и вышла за ворота. Служанка подалась за ней и долго смотрела ей вслед. Высокая стройная женщина, всегда выделявшаяся среди других своей безупречной статью, впервые ступала так, словно на её плечи взвалили непосильный груз, от которого она едва держалась на ногах, и если бы кто-нибудь смог заглянуть сейчас в её душу, он бы понял, что так и было.

* * *

Ближе к полудню, когда Тейя в полудрёме лежала в своей