Руны земли - Георг Киппер

в крови и не в произношении. Он был купец, не чета воину. Альгиса это поначалу задевало, но назвался груздем – полезай в кузов. Мало-помалу он стал больше проводить время вне халла конунга. Вдоль Олхавы и впадавшей в нее речушки свободно стояли большие и маленькие дома, полные не только местных жителей, но и заморских гостей. Здесь зимовало много людей, мелких и крупных перекупщиков меха, которые в обмен на бусы и железные орудия свозили сюда пушнину со всех окрестных лесов. Были здесь и богатые купцы с Гутланда, свейской Бирки и даже из ютландского вика Хедебю. Все они рады были завязать знакомство с новым человеком, благо весть о прусском купце в первый же день облетела Алдейгью.

Но тут Альгис неожиданно для себя понял, что столкнулся с задачей более сложной, чем ожидал. Купцы и торговцы, которых он, как и все воины, не особо высоко ставил, оказались общительными и толковыми людьми. Они с легкостью вступали в разговор, звали его в свои дома, и все бы хорошо, если бы разговоры были об оружии, битвах или старых сказаниях, но они предпочитали разговаривать о том, о чем он никогда и не задумывался. Какой товар выгоднее везти, как его сохранять, как крепить и как грузить, что лучше вывозить отсюда, сколько какого товара вмещает тот или иной корабль.

Так что Альгису пришлось напускать на себя важный вид и выдавливать из себя многозначительные слова, но больше молчать и уклоняться от расспросов. А когда при нем вдруг заходила речь о каком-либо пустячном для всех вопросе, который все купцы и их помощники понимали с полуслова, он мучительно следил за тем, чтобы не выдать себя непониманием.

Альгис придумал, что вез сюда бронзовые заготовки и янтарь, поэтому не требовалось большого корабля, но уже на следующий день ему пришлось разговаривать с местными владельцами косторезного и литейного дворов. Оказалось, что все торговые поездки строились на знакомствах, поэтому местные хусбонды и заморские купцы пытались узнать, с кем же Альгис знаком и кто ему насоветовал идти с его товаром в Алдейгью. Альгис придумал, что шел по совету Витовта, своего деда, в Хольмгард, а в Алдейгью пришел после потери корабля по просьбам своих вэрингов.

Поначалу Альгиса сильно тревожило то, что он не в состоянии толком и на равных говорить с торговыми и мастеровыми людьми, затем, ссылаясь на свою молодость и неопытность, он стал больше задавать вопросов сам. Ближе всего он сошелся с гутландцами, которые жили отдельным большим домом со множеством работников, работниц и даже с женами. Видимо, из-за того, что они хорошо знали Себорг, ближайший к ним торговый город на побережье Восточного моря, Альгису было легче говорить с ними о чем-то знакомом. Правда, и их занимал вопрос, сколько он платит гребцам, сколько охране, каковы платы на волоках и как там все устроено, кто старший и кто самый деловой, с кем имеет смысл ладить, каков уровень воды и как он каждый месяц меняется. Ему не хотелось врать, и он вспомнил все, что когда-либо слышал о торговле на Дуна-реке. В благодарность купцы обещали ему помощь в будущем. К тому же старший среди них, Ингольф, легко отвечал на любые расспросы не только Альгиса, но и других купцов и гостей.

Так, прислушиваясь и потихоньку расспрашивая, Альгис набирался кое-какого разумения в том деле, в котором ничего не смыслил. Считать он, конечно, умел, но оказалось, что купцы считают с невероятной скоростью прямо в разговоре, а ему пришлось пересчитывать по вечерам, сбиваясь, морща лоб и скрипя зубами, чтобы на следующий день подтверждать невзначай то, что другие прикидывали по ходу разговора. С такими способностями вряд ли он сможет продержаться среди купцов, не выдав себя. Впрочем, что значит выдать себя? Может быть, он, наоборот, нашел себя?

Но главное, почему он чаще стал бывать на гутландском подворье, было знакомство с женщиной, говорящей на его родном языке.

Драва была родом из Самбии, то есть тоже из Пруссии, как называли эти земли западные соседи. Она была молодой и статной, широка в бедрах, стройна в поясе, и ее грудям было тесно под платьем. Она была вполне женщиной, в отличие от служанок Ингигерд, щуплых девчонок, с которыми пытались завязать дружбу вадландцы. Светлые волосы широкими волнами светились вокруг лица Дравы, ее умные голубые глаза уже не один раз улыбались Альгису. Они недолго разговаривали пару раз, но теперь из-за желания видеть ее у него появился лишний повод бывать именно в этом доме.

Вот и сейчас он шел с косторезного двора, прикупив там красивый гребень для Дравы, глядя в землю, совсем не как воин, пытаясь придумать, как бы преподнести ей подарок, чтобы остаться с ней наедине. Он переходил по мостику речушку, когда увидел на пологом берегу дым от костра и знакомых парней. Люди ярла Скули, которого Альгис уже привык называть Гримом, возились вокруг вытащенной на берег ло́дьи, конопатили, меняли заклепки, вощили крепления уключин. Рядом на скамье перед костром, закутавшись в толстые меховые плащи, сидели оба Грима, о чем-то препираясь. Альгис подошел с приветствиями, и они замолкли.

– А! Вот и наш славный и удачливый купец! Как твои сделки, человек янтаря, прибыль грядет или убыль? – нарочито весело проговорил ярл.

– Все, как говорят на Гутланде, в воле богов и в хорошем счете.

– Сдружился ты с ними? Садись.

– Они – люди достойные и знающие, многому можно у них научиться… Я уже и считаю как они, и цены запоминаю, и соотношения. Вот попадем в Алаборг, можно будет наладить там торговлю!

– Ингольф не раз бывал в Алаборге, – сумрачно проговорила Ингигерд. – На него, в отличие от моего дяди, можно положиться!

Альгис замолк, пытаясь осознать то, что сказала Ингигерд. Ему хотелось спросить, узнал ли ее Ингольф, но спросил он о другом:

– Думаешь, Сигмунд не придет?

– Он не самоубийца, чтобы вести дружину на санях по льду Олхавы, где столько порогов, – ответил за приемную дочь ярл Скули. – Либо с Туки что-то случилось и он не дошел, либо Сигмунд почему-то промедлил и дождался, когда встанет лед, не знаю… Столько времени река свободной была, а он так и не явился.

– Богатство, привалившее ему в Хольмгарде, связало его весла, – проговорила Ингигерд. – Столько девушек, готовых к продаже! Как можно это бросить? Видимо, решил дождаться весны, когда на восток пойдут купцы из Алдейгьи.

– В озерах лед гораздо раньше встает, поэтому озерные реки часто замерзают сверху, – попытался оправдать Сигмунда Альгис.

– Мы тут наговорили Эйстейну о хазарских купцах, о нескольких кораблях, что