Камень небес - Валерий Викторович Дмитриевский

сказал я, показывая на балок и намереваясь тотчас же туда отправиться. Но Гладышев топтался на месте, оглядывая себя со всех сторон, потом зачем-то развязал рюкзак, порылся в нём и спросил меня:

– Хочешь на дурака посмотреть?

– Вы это о чём?

– Вот он перед тобой… Сумка моя полевая на том берегу осталась. Там документы, деньги, карты – короче, всё.

– Как же это?

– Забыл. И на старуху бывает проруха…

Аркаша хихикнул и поправил:

– На старика.

Ошалел малец от радости, заговорил, а то всю дорогу молчал в тряпку, будто помирать готовился. Дать бы в ухо за такую фамильярность. А Гладышев только благодушно хмыкнул и отправился на тот берег. На обратном пути он, поскользнувшись на камне, искупался выше пояса, успев поднять над водой сумку. Я тут же стал выбирать верёвку. Если бы не моя страховка, течение понесло бы его. И опять у меня мелькнуло: это было бы ему за Тоню. Всем нам, кто здесь и кто там, на Жерго, обязательно что-то будет за Тоню. Просто коварная Немезида перенесла расчёты с нами на потом. Отложенная месть всегда страшнее…

В балке́ мы затопили железную печку и развесили одежду на просушку. На полочке я нашёл пачку сухого какао и начатую банку повидла – свежего, без плесени. После трёхнедельного житья впроголодь в тесной, холодной и сырой палатке оказаться в тепле, под надёжной крышей, пить какао – какао! – пусть и без молока, баловать себя вкусом повидла, – я не знаю, как передать словами невыразимое блаженство, охватившее нас. И ведь такая была возможность бросить курить, о чём я давно мечтал, второй день не курил и не тянуло – а всё же не удержался, захотел своё блаженство поднять до заоблачных высот, – и поднял возле печки несколько сигаретных окурков. Раскурил один – сразу приятно закружилась голова, тело расслабилось, и если погружение в нирвану не выдумка йогов, то я как раз в неё и погрузился, развалившись во весь рост на расстеленном на нарах спальнике. А Гладышев оторвал кочергой доску пола и выгреб «бычки», провалившиеся в щели. Табак из них он выкрошил и собрал в литохимический мешочек, как в кисет.

Наслаждаясь уютом, мы пришли к выводу, что балок, отпечатки гусениц на дороге, вскрытая банка повидла – это не иначе как следы наших братьев-геологов или старателей, которые были здесь совсем недавно. Вдруг мы застанем их на Витиме? Оставалось пройти всего километров шесть, до темноты было далеко, но мы решили переночевать и заявиться туда свеженькими.

За ночь циклон ушёл в другие края, с раннего утра ярко разгорелось солнце. Лужи покрылись стеклянным ледком, в тени балка́ на пожелтевшей траве лежал иней, кромка его медленно отступала вместе с движением солнца. Мы доели всё, что было в рюкзаках, и у нас от первоначального запаса осталось только полпачки соли. Если в устье Каргадона никого нет, забота о добыче пропитания будет самой главной. Об этом пока думать не хотелось. Сами сухие, рюкзаки сухие, хорошо выспались, над головой солнце – красота!

Мы шагали, не торопясь, по плотно укатанной дороге и разглядывали противоположный берег – если бы вчера не перебрели речку, пришлось бы идти там. И эти шесть километров нам вряд ли бы удалось преодолеть за день: начались крутые скальные обрывы, широкие россыпи мелких остроугольных камней, заросли кустарников и стланика, которые надо было бы обходить высоко поверху. А здесь мы будто по парковой аллее гуляли. На подходе к Витиму беззаботность сменилась напряжённым ожиданием: что мы увидим там? Где сегодня встретим ночь – под кровом или под звёздным небом на пути к Муе?

И вдруг совсем буднично, словно так и должно быть, из-за очередного поворота дороги высунулся угол невысокого дома, сложенного из свежего, нисколько не потемневшего бруса и крытого рубероидом. У нас на Илигире были примерно такие же. За этим домом показался второй. Нереально, как на экране кинотеатра, с крыльца спустилась молодка лет двадцати восьми в синей спецовочной куртке, цветастом платье и синих же резиновых сапожках. Поздоровавшись, прошла мимо – в тот, первый, дом. От неожиданности мы онемели, будто встретили Синильгу. Женщина взошла на крыльцо и скрылась за дверью. Мы остановились. Идти дальше или последовать за ней, узнать, что тут и как?

Пока размышляли, из домика вышел чернобородый мужчина в подвёрнутых болотных сапогах, а за ним и молодка.

– Вот не ждал гостей, – пробасил он, подходя ближе. – Вы откуда здесь взялись?

На вид он был моим ровесником, но по той основательности, с которой жал нам руки и расспрашивал обо всём, можно было дать ему и все сорок. Борода его завивалась колечками, как у ассирийского царя, внимательные карие глаза глядели доброжелательно и вместе с тем строго.

– Пойдёмте в столовую, там договорим, – предложил он, махнув рукой куда-то в сторону. – Сейчас у нас по распорядку обед.

Делим жёнам ожерелье.

Вот обломки хрусталя!

Пьём бузу! Стони, земля!

Кликом огласись, ущелье!

Падшим мир, живым веселье.

Раз ещё увидел взор

Вольный край родимых гор!

Александр Грибоедов, «Хищники на Чегеме»

Вот как это получается – позавчера казалось, что будущее наше беспросветно, а сегодня её благородие госпожа Удача благосклонно обернулась в нашу сторону. Такие чудесные повороты изредка бывают в судьбе геолога, от них возникает приятное опьянение, будто от хорошего вина, они побуждают ценить жизнь, какой бы она ни была, ведь всё в ней быстро может перемениться как в лучшую, так и в худшую сторону.

«Ассириец» Андрей Иванов оказался начальником Каргадонского участка золотодобывающей артели «Витим». Нам жутко повезло: деревушки здесь давно не было, а старатели прибыли сюда именно в этом году, чтобы разрабатывать россыпь в устье Каргадона, залегающую в двенадцати метрах от поверхности. В прежние времена до таких глубин не добирались, теперь же на участке работали могучие американские бульдозеры «Интернационал», которые перегнали сюда зимой по льду, и всё было на мази. Бешеного золота, как в конце прошлого века, не добывали, но и в убыток себе не работали. Дорогу, по которой мы вышли на берег Витима, старатели сделали недавно, расширив бульдозером конную тропу, – после отработки устьевой россыпи артель планировала перейти к добыче золота в долине ручья.

Продуктов на участке осталось маловато – сезон промывки подходил к концу, новый привоз не планировался. И всё же Андрей накормил нас обедом и выделил с десяток банок паштета, немного хлеба, который они сами пекли здесь, с полкило сахару,