Камень небес - Валерий Викторович Дмитриевский

– Ну что вы, – ответил я, – само собой. Мы же вместе сюда прилетели.

Естественно, ему тоже хочется числиться первооткрывателем. Может, и он надеется проколоть дырочку в пиджаке. А мне не жалко.

Если я богат, как царь морской,

Крикни только мне: «Лови блесну!» —

Мир подводный и надводный свой,

Не задумываясь, выплесну!

Дом хрустальный на горе – для неё,

Сам, как пёс бы, так и рос в цепи.

Родники мои серебряные,

Золотые мои россыпи!

Владимир Высоцкий,

«Дом хрустальный»

Время шло, а вертолёт к нам никак не мог прорваться. Где-нибудь обязательно не было погоды: или у нас, или в Нижнем, или по трассе. Мы с Гладышевым сходили и на мои жилы в цирке, и на ту, которую я в первый день заметил издали, когда мы изучали штольни. По виду все они были очень похожи на илигирские. Из всех жил мы отобрали пробы. Если лабораторные исследования дадут положительные результаты, в этом районе можно будет планировать широкие поиски. Больше на Каргадоне делать нам было нечего.

Продуктов мы с собой взяли с большим запасом, но любой запас, как ни растягивай, когда-нибудь кончается. Как-то вечером, доедая жиденький супчик, заправленный одной лишь ложкой говяжьей тушёнки, Гладышев высказался в том смысле, что на такой диете мы скоро станем стройными, словно кипарисы. Не расположенный в последние недели к шуткам и ни разу в жизни не видевший кипарисов, я хмуро возразил: скорее как телеграфные столбы. Голод становился привычным и постоянно сосал желудок. В такой ситуации сидеть в ожидании вертолёта на вершине хребта, где мало что можно добыть, было бессмысленно. Рыба в озере не водилась, бурундуки и вороны аппетита не вызывали, а другая дичь возле нас не бегала и не летала.

Разглядывая вечерами карту, мы стали обдумывать возможность выхода пешком к Витиму, чтобы приблизиться к цивилизации. Жаль, что неизвестно точно, сохранилась ли деревня в устье Каргадона – та самая, с церковью, показанная на карте. Если там живут, можно в ней дожидаться вертолёта, сообщив по радио о нашей новой дислокации. А если нет – придётся идти вверх по течению Витима до самой Муи, где наш вертолёт заправлялся по пути на Каргадон. До неё по прямой километров восемьдесят, а с извивами русла реки наберётся около сотни.

Я сильно сомневался, что нам это удастся. Если и получится перейти вброд несколько довольно крупных притоков, то для переправы через широкую Параму надо сооружать какой-никакой плот. Верёвка у нас есть – прочный капроновый репшнур, а пилу мы с собой не взяли, и одним топором управиться будет трудно. Кроме того, скальные прижимы придётся обходить поверху. Это не так-то легко с грузом на плечах, – а мы много чего понесём на себе. И вполне возможно, что нас задержат дожди. Значит, меньше чем в двенадцать-пятнадцать дней не уложимся. Чем-то надо питаться всё это время. А продуктов у нас осталось чуть-чуть: четыре банки рисовой каши с мясом, две банки тушёнки, на два раза гречки и на столько же – супов «звездопад» в пакетах, – вермишель в них была не палочками, а мелкими звёздочками. Сахар давно кончился, сухари тоже. Недавно высыпали в котелок последний чай и теперь заваривали листья рябины. Смородина была бы лучше, только здесь она не росла. Поблизости мы находили грибы, они немного приглушали протесты наших бунтующих желудков. Ну и черника. Ягоду, которую я собрал, мы клали в чай. Калорий в ней почти нет, одни витамины. Внизу, в долине Витима, ягод и грибов, безусловно, должно быть больше. Но при таких нагрузках сколько мы на них протянем?

Однако Гладышев был настроен уверенно и говорил, что можно будет ловить рыбу в Витиме – на спиннинг или на простую удочку. Сверх того у него было с собой ружьё и с десяток патронов, заряженных дробью: «Будем уток стрелять». Капитально он подготовился к летней научной работе… На Жерго ружьё ни разу ему не пришлось доставать из чехла – время для перелётов уток ещё не настало, а коз или кабарожек дробь не берёт – лишь картечь.

Пессимист плачет в жилетку, а оптимист – в декольте… Как поётся в старой геологической песне, «мы пытались поужинать рацией, но она оказалась железной». Если вертолёт в ближайшие дни не прилетит, выходить отсюда так или иначе придётся. Повезёт – остановимся в деревне, в устье Каргадона. Если её больше нет, пойдём вверх по Витиму. Других вариантов нет.

Волшебник держит в ладонях хрустальный гранёный шар. Вокруг – ночь. Шар излучает напряжённый магический свет. Он прозрачен. Внутри шара виден старинный город, переливающийся, как алмаз, всеми красками радуги.

Константин Паустовский, «Ветер скорости»

Солнечный день помрачнел, на севере появились высокие перистые облака. Я прошёл вокруг озера в надежде собрать грибов на ужин – их было совсем мало. Те, что выросли, мы уже съели, а новые расти не хотели – сентябрь наступил, прохладно стало. Хочешь не хочешь, надо уходить на Витим. Облака эти какие-то нехорошие, к ненастью.

Посовещавшись вечером, мы решили предоставить вертолёту последний шанс и подождать ещё один день, А назавтра восхода не было – в сером полумраке начался мелкий, нудный, холодный дождь и не переставая лил весь день. Из палатки мы выходили только чтобы сварить, и потом по одному сушились у костра под плёнкой, снимая её с дров. Брезентовые плащи остались на Жерго – мы не стали их брать на те несколько дней, что рассчитывали здесь провести. Печку тоже не взяли: в такой палатке её не поставишь – полиэтилен расплавится. Так что и подсушенным нам было неуютно и прохладно. Вечером докурили с Гладышевым последнюю мою «Ту-134», «Ява» у него давно кончилась. В спальники упаковались по-зимнему, в трико и носках. Дождь перестал, но это была маленькая передышка. Ночью я просыпался – он снова дробно стучал по палатке. Не иначе пришёл «циклон, что называется».

Утром меня разбудил голос Гладышева:

– Ну что, с зимой всех нас, граждане…

Я выглянул из палатки. Григорий Петрович колдовал над костром. Дождь перешёл в снег – крупный, мокрый. Сначала он сразу таял, затем начал скапливаться небольшими горками вокруг кустиков травы и наконец покрыл всё вокруг. В конце июня был последний снег, в начале