Приключения Джека Баллистера. Отто Серебряная Рука - Говард Пайл

Наконец, в качестве даты отъезда Джека был выбран март. В течение этого месяца «Ричмонд Касл», прекрасный большой корабль, должен был отплыть в Англию. Капитан Нортэм был одним из тех, кому полковник Паркер полностью доверял, и поэтому было решено, что Джек должен отправиться на этом судне из Йорктауна.

По мере того как время отъезда становилось все ближе, в доме царила та, все возрастающая суета и неразбериха, что всегда предшествует расставанию. Даже в самый последний день два матросских сундука казались почти пустыми, а гора одежды и личных вещей, все еще ожидала, чтобы ее сложили в них. Негритянки-служанки непрерывно сновали вверх и вниз по лестнице, выполняя то одно, то другое поручение, и раздавались непрерывные звонки и отмены приказов. Мадам Паркер, перегнувшись через перила, звала:

– Джек! Джек! Где Джек? Ты видела мастера Джека, Хлоя?

– Да, мисси. Он в кабинете с его честью.

– Ну, беги и спроси его, куда он положил два кружевных галстука и батистовые манжеты, мы нигде не можем их найти.

– Мама, мама! – (Это Нелли Паркер из своей комнаты.) – Я знаю, где то, что ты ищешь, их положили в маленький сундучок. Я видела, как Дина укладывала их туда сегодня утром.

Дюжину раз мадам Паркер, внезапно ослабев, опускалась на стул, чтобы сказать, что она так устала от всей этой спешки, что у нее до костей заболели ноги, и каждый раз Нелли Паркер говорила:

– Тогда почему ты так себя изводишь, мама? Дины, Роуз и Хлои вполне достаточно, чтобы собрать вещи, и ты не будешь так утомляться.

– Но, моя дорогая, – возражала мадам Паркер с нервной суетливостью, – если я не позабочусь об этом сама, они никогда этого не сделают.

Затем пришла Хлоя, горничная мадам Паркер, и сказала, что Робин и негр Цезарь ждут, чтобы перевязать сундуки.

– Что ж, им придется подождать, – сердито сказала мадам Паркер, – потому что сундуки еще не готовы.

– Они могут перевязать шнуром маленький сундук, мама, – сказала Нелли Паркер. – Мы можем упаковать все остальное в другой.

Тем временем Джек сидел с полковником Паркером, который давал ему последние инструкции.

– Я записал их здесь, – сказал он, – на этой бумаге. Бережно храни ее при себе. Нет, не клади в карман. Где бумажник, который я дал тебе вчера, чтобы хранить в нем такие вещи?

– Я оставил его наверху на столе, сэр, – ответил Джек.

– Ты должен всегда носить его с собой, – сказал полковник Паркер, – и не оставлять его. Что ж, положи бумагу в карман, но не забудь переложить ее в бумажник, когда поднимешься наверх.

– Да, сэр, – ответил Джек.

– Вот письмо капитану Нортэму, – сказал полковник Паркер. – Отдай его ему, как только поднимешься на борт «Ричмонд Касла», и он проявит к тебе особую заботу. Письмо дает ему полные инструкции относительно всего, что он должен сделать для тебя. Когда вы доберетесь до Грейвзенда, он отправит тебя в карете до Бродстейрса, а там ты сядешь в наемный экипаж, который отвезет тебя к моему агенту в Сноу-Хилл. Вот письмо к нему и пакет – Эбенезеру Билтону, эсквайру. Этой пачкой писем ты будешь пользоваться, пока будешь в Лондоне, по мере необходимости. По адресам ты увидишь, для кого они предназначены. Вот большой пакет, который нужно передать твоему дяде. Тебе лучше положить эти большие пакеты в сундуки, но письмо капитану носи в бумажнике, чтобы ты мог отдать его, как только поднимешься на борт.

– Да, сэр, – сказал Джек.

Каким необычайно унылым и пустым бывает период ожидания, который следует за всей суетой подготовки, когда сундуки завязаны и вынесены на причал, и дом снова погружается в прежнюю тишину, и еще не настало время прощаться. В этом периоде пассивного ожидания есть что-то особенно мучительное.

Был вечер последнего дня в Мальборо, и Джек и Нелли Паркер стояли у окна в косых лучах зимнего дня, глядя вниз, на причал. Накануне коварная мартовская погода внезапно снова превратилась в зимнюю, и почти весь день шел снег, теперь он быстро таял на солнце. Повсюду бежала вода, струилась, капли сверкали в ярком косом свете заходящего солнца. Снег все еще лежал широкими белыми пятнами тут и там в укромных местах, но на дорожке и на ступеньках дома он превратился в мокрый тонкий слой полузамерзшей слякоти. Нелли была очень молчалива, стоя там и глядя на реку за завесой зимних деревьев.

– Интересно, как сильно ты будешь скучать по мне? – сказал Джек.

Она повернулась и посмотрела прямо на него, но не ответила.

– Я буду скучать по тебе, – сказал он. – Не могу сказать, как сильно я буду скучать по тебе. Я буду думать о тебе все время.

– Правда, Джек?

– Да, разумеется. Ты часто будешь думать обо мне?

– Конечно, буду.

Затем она вдруг протянула к нему руку, и он взял ее и задержал в своей, а она позволила ей остаться там. Ему казалось, что он едва может дышать, и пока она стояла там, совершенно неподвижно, а он держал ее за руку, он видел, как ее девичья грудь, теснимая дыханием, поднимается и опускается.

– Ты будешь скучать по мне? – сказал он наконец почти шепотом. – Значит, ты будешь скучать по мне? Я буду скучать по тебе… о, как я буду скучать по тебе!

– Да, я буду скучать по тебе, – прошептала она.

Она стояла рядом с ним. Ее платье и рука касались его, и он трепетал. Ему хотелось сказать что-нибудь из того, что так распирало его грудь, но слова свинцом повисли на губах, а сердце билось так сильно, что он едва мог дышать. Она не убрала свою руку из его ладони, пока стояла там.

Затем внезапно послышались чьи-то шаги, и она отдернула руку. Это была мадам Паркер.

– Джек, – сказала она, – я искала тебя повсюду. Что ты здесь делаешь?

И она перевела взгляд с него на Нелли.

– Что делаю? – глупо сказал Джек. – Ничего не делаю.

А Нелли Паркер отошла от окна.

– Полковник Паркер хочет видеть тебя у себя на минутку, – сказала мадам Паркер. – Тебе лучше пойти прямо сейчас.

И если она и подумала о том, что здесь что-то происходило, то ничего об этом не сказала.

В тот вечер у Джека не было возможности снова поговорить с Нелли Паркер до самой последней минуты, когда она ушла спать. Ему показалось, что она избегает даже смотреть на него. Она очень тихо сидела рядом