Мама, держи меня за капюшон! - Людмила Лаврова

– Что ты?

– Водички…

– Много тебе с той водички… – ворчит тетка и наливает стакан молока и ставит перед Светой тарелку с картошкой и большим куском хлеба. – Ешь! Я воды нагрела. Маму обмою, а потом – тебя. Чумазая, как чертушка!

Тетя Настя, проходя мимо Светы, машинально гладит ее по голове, и та вдруг делает то, что давно хотела. Соскальзывает с табуретки и обнимает ноги тети Насти. Выше-то не дотянуться.

– Что ты? – тетя Настя, переполошившись, испуганно отстраняет Свету от себя. – Что?

– Я тебя любить буду. Если никто не хочет… Можно?

Вопрос остается без ответа. Тетя Настя почему-то плачет и убегает из комнаты, оттолкнув от себя Свету. Но та почему-то знает – это ничего… Не страшно… Теперь можно спокойно поесть и выпить свое молоко. А тетя Настя поплачет и успокоится. Но ей уже будет не так больно… Сильно легче не станет. Света почему-то это тоже знает. Но если даже немножечко станет, это уже хорошо! Ведь Свете хватает той минутки рядом с бабушкой вечером, чтобы думать потом не о плохом, а о хорошем… Может, и у тети Насти так получится? Если человек о хорошем думает, ему всегда легче становится. Даже если его кто-то обижает…

Тетя Настя возвращается в кухню, наливает в таз теплой воды и моет Свету. Молча моет. Не кричит. И мочалкой трет почему-то странно. Легонько так… Не как обычно.

– Иди! Ложись. Пора!

Короткий приказ отдан, и Света выдыхает. Можно пойти в маленькую комнату, где стоит ее кровать, забраться под легкую простынку, укрыться ею с головой и поговорить тихо-тихо с мамой. Света с ней каждый вечер разговаривает. Понемножку обо всем. Бабушка как-то сказала, что это хорошо. Правильно. И мама ее слышит. Вот Света и говорит с нею. Сегодня, например, нужно будет рассказать маме о тете Насте. А еще о том, что завтра утром Света встанет пораньше и вымоет ступеньки на крылечке, как ее тетя Настя просила. Света любит наводить порядок. Просто забывает иногда, что это надо делать.

Но утром Света ничего не успевает сделать. Потому что рано-рано ее будит тетя Настя, целует, что вовсе странно, и выпроваживает из дома, где уже ждет Свету соседка бабушки.

– Пусть у вас пока побудет. Нечего ей здесь…

– Попрощаться-то позволишь?

– А надо? Пока не видела – помнить будет живую. Маленькая же еще…

– И то верно. Ладно. Я ее покормлю и приду помогать.

– Спасибо…

А через несколько дней Света едет на автобусе с тетей Настей в город.

В бабушкин дом она больше не вернется. Его продадут через год, и тетя Настя скажет Свете, что она теперь ее дочка. Теперь уже официально. Слово это Свете неизвестно, но как звучит – нравится.

А еще ей нравится то, что тетя Настя разрешила забрать с собой в город старого зайца, которого бабушка подарила Свете когда-то очень давно. Так давно, что Света этого зайца новым совсем не помнит. Ей кажется, что он всегда был одноглазый, потрепанный и с оторванным ухом. Правда, теперь оно уже не оторванное. Тетя Настя пришила его. Хотела и глаз пришить, но пуговицы нужной не нашла. Сказала, что потом сделает. Свете не к спеху. Можно и подождать.

Главное ведь не это. Главное то, что каждый вечер Света приходит теперь к тете Насте, и та делает то, что делала когда-то бабушка. Гладит Свету по щеке и говорит ей слова, которые хочется слушать и слушать… Хоть весь день напролет!

– Я тебя люблю…

Когда тетя Настя впервые так сделала, на следующий же день после того, как бабушки не стало, Света ей не поверила. И потом не верила. Долго. Но всегда отвечала:

– И я тебя люблю!

Теперь Света верит.

Потому что тетя Настя говорит эти слова не только ей. Но и своим детям. И своему мужу. Ему, правда, не каждый день, но все-таки. И тот ей тоже не верил. Долго. Почти как Света. А теперь – верит. И отвечает. Только не словами. Еще одну работу нашел. И Свету не выгнал. Сказал, что где двое, там и трое, и пусть Света остается. Поэтому ему Света эти слова говорит тоже. Иногда…

Конечно, брат и сестра Свету иногда обижают. Но это не страшно. Страшно, когда совсем никого нет. Света не знает, как это, но догадывается. Теперь она уже умеет читать. А в книжках много чего понаписано. Им Света верит. Просто так писать не станут. Зачем свое время на глупости тратить?

Иногда Света вспоминает бабушкин дом, лопухи у забора, большие-большие, как настоящие зонтики. Под ними было так тепло, зелено и уютно… Но теперь туда нельзя вернуться… Да и не надо! Бабушки там больше нет… А Свете и у тети Насти неплохо.

Только одного Света понять не может. Зачем тетя Настя обманывала, когда говорила, что ей не надо, чтобы ее любили?

Это всем надо! Света знает.

Трус

– Трус!

– Сам такой!

– Слабо? Слабо тебе? Я же говорил, что он не сможет!

– Мало ли, что ты там говорил?! Я смогу!

Мальчишка в зеленой куртке, который отчаянно спорил с двумя приятелями, скинул с плеча на землю школьный рюкзак и шагнул к краю тротуара.

– Врешь ты все! Не сможешь!

Крик догнал, когда машина, перед которой он перебегал дорогу, была уже совсем рядом. Мальчик дернулся, чуть замедлил движение, и мир вокруг раскололся пополам. Где-то далеко слышен был визг тормозов, страшный какой-то звук, а потом крики бежавших к нему людей. Только мальчик ничего этого уже не хотел слышать. Где-то далеко тонко-тонко пела струна. Звук ее был таким чистым, что казалось из хрустальных чашечек переливается через край кристально чистая вода. Она не падала на землю, а россыпью капель поднималась почему-то вверх, будто звеня крохотными колокольчиками, и замирала в воздухе, натягивая все новые и новые струны между небом и землей. Этот звук нарастал, заглушая собой все вокруг. И мальчик закрыл глаза, чтобы ничего не мешало ему слушать. Струны все пели и пели, звук становился все громче, и было так хорошо, что хотелось, чтобы это мгновение длилось вечность. Но кто-то словно толкнул его, грубо и безжалостно, а потом стало странно тихо. И в этой тишине мальчик вдруг услышал голос мамы. Она звала его. Но не громко, как обычно бывало, а тихо-тихо, почти шепотом:

– Артём! Темочка, сыночек! Вернись ко мне! Не бросай меня! Ты не можешь!

Ему так хотелось сказать, что, конечно, он не