Гори - Анастасия Мандрова

мыслями я открыла дверь своей квартиры. Из маминой спальни раздавалась какая-то меланхоличная музыка. Женский голос пронзительно пел о любви. В районе солнечного сплетения начало покалывать. Я уже сейчас чувствовала, что ничего хорошего за дверью не будет.

– Мама, ты где? – громко спросила я, и в ответ мне была тишина.

Холодный и липкий страх окутал меня с головой. Я прошла, не разуваясь, до спальни родителей. Дверь была приоткрыта, но свет не горел. Музыка стала громче, а женский вокал все драматичнее. Я толкнула дверь ногой и нащупала выключатель. Мама спала на кровати. На полу стояли две открытые бутылки водки. Я выключила надрывающуюся певицу и взяла бутылки в руки. Они были пустыми. Я посмотрела на маму, лежащую на боку и обнимающую подушку. Я оглядела полупустую комнату. Исчез папин ноутбук, обычно лежащий на тумбочке рядом с кроватью, исчезла его одежда из шкафа, почему-то сейчас открытого нараспашку. Я подошла к окну, чтобы открыть его и избавиться от спертого воздуха. Пока я это делала, мама застонала и перевернулась на другой бок, не просыпаясь.

Я как можно скорее выскочила из ее комнаты. Ничего особенного не произошло, говорила я себе, пока снимала ботинки. Подумаешь, две бутылки водки, хотя раньше мама никогда не употребляла напитков с таким высоким градусом. Она справится с этим наваждением. От стольких женщин уходили мужья, но они смогли жить дальше. Мне восемнадцать лет. Я так молода, чтобы думать об этом… Для чего мне жертвовать собой? На левом ботинке заело молнию, и он никак не снимался с ноги. Я дергала и дергала за ярлычок. Мне не место в Тамани. Здесь вся моя жизнь… Молния поддалась, и я яростно стянула ботинок с ноги и швырнула в дверь. Я села на пол и обхватила руками голову. Поступки бывают разными, правильными и неправильными. Но что, если между ними не так уж и много различий? Что если, поступить так, как я решила, правильно для одного человека, но неправильно для всех остальных? Я не могу иначе. Не могу не поехать с мамой. А это значило, что все, о чем я мечтала, рухнуло. Прости, Ваня. Прости. Я лишь пыталась мечтать.

***

Ваня сидел на диване и смотрел на свой детский рисунок, где была изображена принцесса, так похожая на Аню. Когда он первый раз показал ей этот рисунок, она долго смеялась, говоря, что уже давно не носит розовые платья, да и она все-таки намного красивее, чем эта принцесса на бумаге. Ваня улыбнулся. Как же она изменилась. Так же как и он. Вопреки всему они старались быть счастливыми.

Ваня вспомнил, как испугался за Аню, когда случилась авария. Это был ужасный, всепоглощающий страх. Тогда он понял, что, если что-то случится с Аней, это будет сродни концу света. Учиться искусству снова жить слишком тяжело без главного смысла жизни. Помогли бы в этот раз фотография или музыка?

А сейчас все у них будет хорошо. Она переедет к нему. Они будут вместе навеки.

Вика лежала на своей роскошной кровати, мучаясь угрызениями совести, но не слишком долго. В голове маленьким молоточком стучали мысли, одна за другой. Самая главная из них – никогда не надеяться на мужчин. Уж слишком ненадежны они могут быть, могут оставить в любой момент. Вика уже давно не любила своего мужа, но пройдя вместе все горести и лишения, привыкла к нему. Свою старость в мечтах она представляла лишь с ним. А теперь как гром среди ясного неба… И осталась у Вики одна Аня, которая с тех пор, как познакомилась с Ваней, уже не ее. Нельзя допустить, чтобы и Аня покинула ее. Поэтому и безумная выходка с выдуманным ею сердечным приступом (она никогда не жаловалась на сердце), поэтому намеки на алкоголь (она никогда не пила водку, вылила ее в раковину), поэтому всевозможные уловки, лишь бы Аня осталась с ней. И это не из эгоизма, вовсе нет. Просто так будет лучше для всех. Вике так казалось.

Глава 26

С утра зарядил дождь, превращая белый снег в нечто серое и не слишком красивое. Я не спала всю ночь. Все сидела на подоконнике и смотрела в окно. Вначале на мерцающие огни фонарей и редких прохожих, появляющихся из темноты и исчезающих обратно. Потом небо начало сереть. Кажется, где-то показалось солнце и тут же исчезло под темной тучей, появившейся неизвестно откуда. Вновь пошел дождь.

В эту ночь я думала о столь многом, что и не заметила, как она прошла. Не смотря ни на что, я надеялась на хороший исход, потому что верила, что мой отъезд не навсегда. Вчера вечером я даже позвонила бабушке. Она знала о том, что произошло с мамой, и тем не менее бабушка уговаривала меня остаться. Она говорила о том, о чем я хотела услышать. О том, что мне нужно строить свою жизнь, что маме просто нужен перерыв. Я слушала эти слова и желала, чтобы они исходили не от нее, а от мамы. Но мама гасила свою боль в ее любимом способе – алкоголе. Кто знал, что могло быть дальше. Я успокоила себя и бабушку, заверив, что я приеду на короткий период, а летом вернусь в Москву, чтобы поступить в университет. Как раз определюсь с факультетом, решила я для себя. Посвящу все оставшееся время подготовке к экзаменам и поиску себя. Может, захочу изучать искусствоведение, может, поступлю на литературный факультет или захочу стать лингвистом. А Ваня подождет. Мы можем встретиться на каникулах, на майских праздниках. Расстояние, ведь, не проблема для по-настоящему любящих людей. Но оказалось, что проблема. Когда я пришла к нему и рассказала о своем решении, Ваня разозлился. Нет, он был в бешенстве. Ваня даже бросил свою любимую гитару на кровать. Он, конечно, сразу же об этом пожалел, и тут же взял ее в руки, чтобы убедиться, что та цела. Затем Ваня повернулся ко мне. В его глазах было отчаяние.

– Аня! – закричал он. – Ты не можешь поступать так со мной! Что ты со мной делаешь? Вначале я корю себя за то, что скрыл от тебя измену твоего отца. Потом на твой прямой вопрос отвечаю правду, и за это получаю одни обиды и упреки. Но это ничто по сравнению с тем, что ты делаешь потом! Вчера ты говорила, что будешь со мной. А сегодня говоришь, что уезжаешь… И почему уезжаешь? По прихоти твоей мамы, которой нужно уехать и испортить тебе