Гори - Анастасия Мандрова

– Сейчас принесу. – Мама направилась к аптечке в ванной комнате.

Мне было больно, очень больно. Вот зачем розам шипы? А вообще, мне тоже бы пригодились. Особенно сейчас, когда Ваня был рядом со мной. Хотелось его уколоть. Чтобы знал, каково мне. И я сейчас совсем не о ногах.

– Больно? – спросил Ваня, стоя на коленях и все еще зажимая раны на ногах.

– Не так, как на душе.

– Мне очень жаль, что так вышло.

– Неужели?

– Да. – Ваня откинул непослушные волосы с лица. – Мне действительно жаль. Ты винишь меня лишь потому, что не ожидала такого хода событий. Но, если ты вспомнишь, что происходило в твоем доме, то поймешь, что все к этому шло.

Ваня произнес последние слова очень тихо, потому что мы оба слышали шаги мамы, приближающиеся к нам. Я смотрела на него. Я все-таки любила его. Несмотря ни на что. Но сейчас часть меня ненавидела его. Не за то, что он сделал, а за то, что он не сделал. Это почти предательство.

– Пожалуйста, уходи. Я хочу побыть одна, – попросила я его шепотом.

И Ваня кивнул. Он передал меня в заботливые руки мамы, держащей в руках ватные диски и перекись, и ушел. Я впилась ногтями в ладони, когда мама обеззораживала раны, и слезы текли по моим щекам. Мне хотелось, чтобы все это прошло. Трудности исчезли, оставив место былой, такой недолгой легкости. Но все осталось на своих местах.

– Вы поругались? – спросила мама, передавая мне пластыри.

У меня был выбор. Говорить или не говорить. Точно такой же, как у Вани. Я не захотела повторять его ошибку, но в конечном итоге совершила собственную. Если бы я знала… Но “если бы” в настоящей жизни не существует. Я рассказала маме о Диане. Уголки ее губ с каждым словом опускались все ниже, а глаза сузились. Наблюдать это было еще больнее, чем наступать на розы. Мама выслушала меня и кивнула. Это все, что она сделала. Вся ее реакция на сказанное мной. Она догадывалась, что в жизни отца появилась женщина, я слышала это от нее еще несколько месяцев назад, не придав значения, а зря. Но то, что эта женщина была связана с Ваней, изменила в ее восприятии все.

– Ты что-нибудь скажешь? – спросила я у нее, ожидая хоть какой-то реакции. Ее апатия пугала больше, чем папин кулак, ударяющий стену.

– Нет. Я буду думать, – мама поцеловала меня в щеку. – Иди в школу, дорогая.

– Но как же ты?

– Со мной все будет хорошо, – сказала мама таким тоном, что я ей поверила, но тут же заметила, как странно блестели ее глаза. Она что-то задумала. – Аня, скажи, почему ты осталась со мной? Я слышала, как твой отец предлагал переехать к нему.

Я пожала плечами. Ох, мама, все очень просто, боялась за тебя. Неужели, ты думаешь, что я не хочу выбраться отсюда?

– Ты поддержишь меня? – спросила мама, заглядывая мне в глаза, и мне ничего не оставалось, как кивнуть. – Милая моя, ты же знаешь, как я люблю тебя?

– Да, – настороженно сказала я.

– Боишься за меня?

– Что ты хочешь сделать?

– Ничего. Иди в школу, милая.

Мама вышла из комнаты, держа в руках аптечку. С минуту я сидела на кровати, глядя на розы, раскиданные на полу, потом на испачканную простынь. Наконец, мысли закрутились в правильном направлении. Аптечка… У мамы в руках аптечка, в которой большой запас таблеток…

Но я зря переживала за это. Я нашла маму на полу в прихожей. Правая рука держалась за сердце. Я опустилась на колени перед мамой.

– Что с тобой? Где болит?

Ее глаза смотрели на меня. Взгляд был осмысленным, но сколько же невысказанной боли было в них.

– Мама, я сейчас вызову скорую! – выкрикнула я, хватая ее телефон со стола.

– Оставь! Всем станет только легче. Ты же сама знаешь!

– Нет!

Я подавляла истерику, готовую вырваться из меня. Нужно быть спокойной. Нужно соображать. Я называла наш адрес, держа одной рукой трубку, а другой поддерживая маму, потому что знала, что если она совсем ляжет на пол, я не выдержу этого зрелища. Я откинула телефон в сторону и попыталась поднять маму, но она была такой тяжелой, как будто ее ноги были сделаны из свинца.

Мне не верилось во все происходящее. Будто не со мной. Это просто какой-то долгий безобразный сон, который никак не прекратится. Не прекращался он и в больнице, куда мы быстро доехали в машине скорой помощи. Туда приехал папа с Дианой. Это была какая-то насмешка судьбы.

– Что она здесь делает? – налетела я на отца, потому что эмоции, накопившиеся за это утро, должны были найти выход. И лучше, чем устроить скандал в больнице, где пытались узнать, что случилось с мамой, я не могла придумать.

– Мне Ваня сказал, что ты знаешь.

Папа переглянулся с Дианой как-то по-особенному интимно, как будто они были знакомы много-много лет. У меня аж дыхание перехватило от этой сцены. Маме плохо, а они обмениваются такими взглядами.

– Вы уже переговариваетесь за моей спиной, – проворчала я и подошла к автомату с кофе.

Пить мне не хотелось. Точнее, хотелось, но не больше, чем выплеснуть в лицо этой девице горячую жидкость.

– Аня, нам очень жаль… – начала Диана и замолчала под моим тяжелым взглядом.

– Нам? Когда это у вас началось нам? – В моей руке дрогнула купюра.

– Аня, не нужно.

Папа положил руку на мое плечо, но я ее стряхнула. Они выглядели неряшливо. Не так, конечно, как я. Потому что я все еще была в пижаме и накинутом сверху длинном кардигане. Мое пальто валялось на стульях в нескольких метрах от нас. Медсестра, ходящая по длинному коридору все пыталась добиться от меня того, чтобы я сдала его в гардероб, но я делала вид, что не замечала ее. Мне не хотелось уходить слишком далеко от мамы. А вот эта новоявленная парочка все-таки посетила гардероб. По ним тоже было видно, что они надели на себя первое, что попало в их поле зрения. Папина футболка с черепом была неглаженной, а сквозь белый джемпер Дианы показывалась черная лямка совсем неподходящей сюда майки. Да и волосы ее были растрепаны, с удовольствием подумала я, хватая наполнившийся горячим кофе стаканчик. Ненавижу ее. Как же сильно я ее ненавижу. Я уже сделала шаг к Диане, намереваясь исполнить свою маленькую месть, как чья-то рука перехватила мой стакан с кофе. В недоумении я оглянулась и увидела Ваню.

– Какого…