Русский остаток - Людмила Николаевна Разумовская

обратиться. И… как же тогда венчаться? (А разве можно не венчаться?) И как воспитывать будущих детей?.. Все это были беспокойные вопросы, и Маняша, как и ее родители, продолжала сомневаться.

Получив письмо от Алексея, она очень удивилась и почему-то обрадовалась его поступлению в семинарию. Она написала, что в следующем году собирается приехать навестить Федора, который учится в аспирантуре Московского университета, и что она была бы рада повидаться с ним в Москве или в Петербурге, если у него будет такая возможность.

Алексей был окрылен.

7

У Юры родилась третья дочь. Ксения. Материально им жилось трудно, но Ирина оказалась сильной женщиной и хорошей хозяйкой, все у нее шло впрок. Она умела экономить, ничего не выбрасывала, все детские вещи переходили от одной девочки к другой, сама она довольствовалась немногим, лишь бы Юра был ухожен, все семейство накормлено и обласкано. Помогала и смирившаяся со счастьем дочери теща. Постепенно стала забываться далекая Наталья с неведомым ее мужем и растущим без его участия сыном. Его французский проект потихоньку продвигался, и это было почти единственным средством их существования. С Галиной они практически не общались; он знал, что у них с Алексеем все более-менее в порядке – и слава Богу.

В этом году они остались без дачи. Правда, у тещи была хибарка в Новгородской области, где-то на Ильмене, купленная ею по случаю за бесценок, которую она и предлагала зятю в безвозмездное пользование. Но они отказались, не рискуя забираться с новорожденной в такую глушь.

В одно из летних воскресений после завтрака он вышел с двумя старшими девочками на прогулку. В этот день он обещал повезти их в зоопарк, но неожиданно оказался днем занят – приехал какой-то человек из Франции с письмом от брата, в результате они никуда не поехали, довольствуясь детской площадкой возле дома.

В сентябре Лиза, шести с половиной лет, должна была пойти в первый класс, Варе исполнилось четыре. Обе девочки, очень красивые, с большими карими глазами, походили на мать, от Юры разве что русая масть да чуть вздернутые носики.

На площадке было много детей и собак. Мамаши и бабушки сидели на скамейках, судачили и глазели на своих чад, время от времени лениво подымаясь и унимая чей-нибудь рев, покрикивая: «Я кому сказала!..», «Сейчас домой пойдешь!..», «Отдай Вове машинку!..»

Юра развернул газету. Пробежал глазами заголовки и отложил в сторону. С улыбкой стал смотреть на своих девочек. Варя с новым красным в горошек ведерком и совочком сразу же забралась в песочницу лепить куличики – странно, что им всем так нравятся эти куличи. Один карапуз, восхищенный ее красным ведерком, протянул к нему свои ручки и потащил ведерко к себе. Варя растерянно оглянулась на отца, а тот ободряюще улыбался: ну что же ты смущаешься, дай маленькому поиграть… Воспользовавшись заминкой, малыш прихватил ведерко и стал быстро-быстро наполнять его песком, а Варя подбежала к отцу и, уткнувшись ему в колени, горько заплакала. Утешения не помогли, пришлось идти к песочнице разбираться, где мама «обидчика» уже уговаривала отдать девочке ее ведерко, обещая купить завтра ну точно такое же. Когда справедливость была восстановлена и ведерко возвращено законной владелице, пришел черед рыдать малышу, не желавшему принимать такую справедливость, пока мама, кой-как его успокоив, не увела погладить собачку.

Зато Лиза носилась со своими сверстницами по всему двору, он едва успевал проследить за ней глазами, как она уже оказывалась в другом месте: то она висела вниз головой на турнике, то скрывалась в кустах, играя в прятки, то взлетала вверх на качелях…

– Лиза, – остановил он свою разгоряченную, раскрасневшуюся дочь, – ты побудешь здесь во дворе, а я через пять минут приду, хорошо?

Лиза кивнула:

– А ты куда?

– Я только Варю домой отведу, у нее живот заболел, и обратно.

– Ладно.

– Будь умницей, жди меня. – Он поцеловал старшую дочь и повел за ручку домой вдруг раскапризничавшуюся Варю.

Дома жена сообщила, что только что звонил некий Жан и в два часа он ждет его в гостинице «Москва», в холле.

– Представляешь? Я думала, забыла, а все поняла, – с гордостью сообщила Ирина. – Очень мило поговорили. Ты с ним вообще-то знаком?

– Нет, конечно. Без понятия…

Он взглянул на часы – половина первого: успеет. Юра спустился за Лизой.

Во дворе все так же носилась детвора, все те же (или уже другие) бабушки с мамашами сидели на скамейках и блюли своих чад, чада все так же возились в песочнице и сосредоточенно пекли куличи… Он поискал глазами Лизу. Ее не было ни на качелях, ни на горке, ни на турнике… А вот и та девочка, с которой они вместе бегали по двору… сейчас он у нее спросит.

– Тебя как зовут?.. Настя?.. Настенька, а где девочка, с которой ты играла… Лиза?

– Лиза?.. – девочка наморщила лобик. – Она ушла.

– Как ушла? – удивился Юра. – Куда? Домой?

Девочка пожала плечами.

– Я не знаю.

– С кем она ушла? Одна?

– Я не знаю… С дяденькой…

– С каким дяденькой? – забеспокоился Юра.

– Я не знаю… – сказала девочка и побежала.

– Постой!.. – Юра схватил ее за руку. – Погоди, Настенька, не бойся, я Лизин папа, куда они пошли? Ты видела? Сердце у него уже скакало в груди сумасшедшим галопом, готовое вырваться из грудной клетки и разбиться вдребезги. Ему хотелось кричать, но голоса не стало, он внезапно осип. Как безумный, он кружился на одном месте, вертя головой во все стороны, пытаясь определить направление, куда могли увести его дочь. «Может быть, это их знакомый… Увидел ее на улице и решил… Что решил?.. Отвести ее домой…» – проносились в голове обрывки спасительных мыслей.

– Куда они ушли? – снова вцепился Юра в подружку Лизы. Та неопределенно махнула рукой и плачущим голосом сказала: – Не знаю, я к маме!.. – Со скамейки уже поднималась молодая женщина, обеспокоенная приставанием чужого мужчины к ее ребенку.

– Вы не видели девочку… такую симпатичную… в голубом платье?.. – задыхаясь, произнес Юра.

– Здесь все симпатичные… – недоверчиво поглядев на Юру, сказала Настина мама. – А вы кто?

Ничего не ответив, он резко повернулся и рысцой побежал вдоль зеленого, с десятилетними березками и тополями, двора, оббежал длинный двенадцатиэтажный дом, блуждая взглядом по закрытым на кодовые замки подъездам… «Они не могли далеко уйти… Сколько он отсутствовал? Пять, десять минут? Пятнадцать?.. Куда можно уйти за пятнадцать минут?.. Да куда угодно!.. Если сесть в машину…» Ему сделалось дурно. Он прислонился к стене и постоял так несколько секунд, пытаясь мысленно утихомирить разбушевавшееся сердце. В отяжелевшей