Несбывшаяся жизнь. Книга 2 - Мария Метлицкая

– Такие на рубль пучок, как говорила моя бабушка. Обычная разведенка, воспитывающая сына-подростка. Живут они в ее квартире, в районе Павелецкой. Это вся информация… А Владислав здесь часто бывает, приходит к дочке, ну и вообще, мне кажется, он скучает. Нет, не по мне – по нашей прежней жизни, – поспешно пояснила она.

Помолчав, она продолжила:

– Мы замечательно жили. Очень хорошо, весело, интересно. Гости каждые выходные – наша туристическая компания, шайка, как мы ее называли, шайка-лейка. Вместе байдарочные походы, горы, море – мы много путешествовали. На Сахалине были, вы представляете? На Камчатке! На Алтае, в Чите, во Владивостоке. Весь север прошли, да и не север тоже… – грустно говорила Надежда. – По Военно-Грузинской дороге, на Севане, представляете? И квартира эта, – она обвела глазами кухоньку. – Мы ее так долго ждали, а потом сами делали ремонт. Сюда столько души вложено, да и труда, вот он и скучает. Помнит, наверное, как нам было здесь хорошо. Или я все придумываю…

Надежда встала, вылила остывший кофе в раковину, помыла турку, насыпала две ложки свежего кофе, залила водой и включила конфорку.

– И по стряпне моей, похоже, тоже скучает, – она улыбнулась, – вот точно скучает! Похоже, что там нашего Владика кормят не очень. Придет и спрашивает: «Надь, у тебя супчику нет?» Часто приходит, чаще, чем мне бы хотелось…

И как этот братик-Владик ушел от такой милой женщины? Непостижимо!.. Надежда – сама искренность и благородство. Выходит, братик – дурак.

– Простите, а вы что-то слышали про его отца?

– Разумеется! – отвернувшись от плиты, сказала Надежда. – Вы уж простите, но мало хорошего. Знаю, что он сел за растрату, завел другую женщину и нового ребенка, семью оставил – ну, в общем, классика жанра. Подлец, негодяй, вор, сироты-дети, но бог его наказал, как-то так… Все со слов покойной свекрови, она до конца жизни его не простила и все говорила о нем, говорила… Как понимаете, сплошные гадости. Иногда мне казалось, она этим жила. Возможно, я что-то путаю, – да и, по правде, я не очень-то слушала… Да! – вспомнила вдруг она. – Они работали вместе с любовницей, и ее, если я не путаю, тоже обвинили, и она тоже села. Все так?

Лиза медленно покачала головой.

– В целом – да. Но вообще-то – не очень.

И Лиза заговорила. Надежда внимательно слушала, иногда задавала вопросы, варила свежий кофе. Лиза закончила и извинилась:

– Господи, столько времени у вас отняла, да еще в выходной!

Надежда махнула рукой:

– О чем вы! Да и дел особенно нет: дочка у мамы, муж у бабы, – грустно улыбнулась она. – А значит – ни стирки, ни глажки, ни готовки. Я теперь – свободный человек! Погода паршивая, выходить неохота… Так что ни от чего вы меня не оторвали, к тому же завтра воскресенье, еще успею сойти с ума от безделья. Всю жизнь в хлопотах, планах, всегда думала – только бы все успеть, а тут… Другая жизнь… В общем, странная это свобода, никак не могу к ней привыкнуть…

Надежда покачала головой.

– Судьба у вас… Да уж, досталось… И тетка ваша… Вроде и делала все, а каменная, не пробьешь. И мать ваша, и разлука длиною в жизнь… И отец, которого вы не знали, и дочку растите одна… Но какая вы умница, Лиза! Большущая умница! Медицинский закончили – сама, без поддержки! И мать забрали! Не каждый бы, правда? А вы – вы не сломались, а поднялись! Вы просто герой, в смысле, героиня. Удивительной силы вы человек!

– Ну, мало ли нас, одиноких мамаш, – улыбнулась Лиза, – а мать… Вы знаете, Надя, а я ведь так и не назвала ее мамой, сплошные местоимения или по имени… Не могу, надо бы, а не могу. Сама мучаюсь, а не могу.

– Значит, не время, – уверенно сказала Надежда. – Но я уверена: когда-нибудь оно придет! А Владик… Знаете, он неплохой человек. Не злой, не капризный, не вредный. Такой… тюфячок безобидный. И тут – этот фортель… Мне кажется, он и сам не рад, что все так повернулось. Не то что я его жалею – скорее, сочувствую. Не чужой ведь, родня… Рвется он сюда, я вижу, как здесь ему хорошо. Все родное, знакомое. А там, видимо, не очень… Но пусть расплачивается, правильно? Наделал дел – сам и разбирайся. Себя надо жалеть, верно? А вот этого мы, русские тетки, совсем не умеем…

Рассказала Надежда и про бывшую свекровь – женщину болезненную, капризную и очень обидчивую.

– Ох и намучила Альбина своих детей – и Владика, и Ирину. Два года назад умерла… Ирка, дочь, жила с ней, в той самой квартире – на Героев Панфиловцев. Сама себя Альбина сгноила, сама захотела такой жизни. Одна злость и обида, только и поносила своего Леонида и его женщину, только и проклинала. Сколько на их головы грязи вылилось, представить сложно. Да вам и не надо. А ведь была неплохой – и внешне, и вообще… Хозяйственная даже. Замуж могла бы выйти, прожить другую жизнь. А выбрала обиду, злость и неисчерпаемую ненависть. Ну, ее право…

Вдруг Надежда грустно улыбнулась:

– А Ирина наша неплохая, раньше мы дружили, а сейчас близости нет. Ну уж как есть, я стараюсь никого не судить. У Ирины сложный характер, к ней так просто не подойти. В мать пошла, в Альбину, у той тоже высокомерия выше крыши. Да и жизнь у нашей Ирки не сахар. Вроде и все нормально – муж при должности, заботливый, из тех, кто все в дом. А она… Ой, это уже сплетни, а сплетни я не люблю. И кстати! Вы с ней похожи, с нашей Иркой! Очень похожи, я увидела вас и обомлела. А Владику я все расскажу! Кстати, оставьте свой телефон и мой запишите. Хоть мы с вами не кровные родственники, но общаться-то можем! Владислав заявится в любую минуту, заскочит, как он говорит, посмотреть, все ли в порядке. Заскочит… Смешно, правда? Слово какое…

Уходя, Лиза Надежду приобняла.

«Вот бы мне такую мудрую и спокойную подругу, – снова подумала она. – Да и девочки у нас обеих! И вообще хорошо все сложилось – что сначала Надежда, а не братик-Владик… Как бы с ним разговор пошел? И получился ли? Вопрос».

В хорошем настроении Лиза бодро шагала к метро. У метро зашла в булочную, и повезло – при ней разгружали свежие торты. Взяла любимую «Сказку», и предвкушала чаепитие на родной кухне – втроем, семьей.

А Надежда, Надя, Надюшка, станет ее самой верной