Вы – несчастная любовь фюрера - Жан-Ноэль Оренго

образы вечной Греции, тысячелетней архитектуры. Художник задумал проект как ответ павильону СССР, макет которого он вроде бы случайно увидел несколькими неделями раньше, во время незапланированного посещения территории выставки. Была ли это зловещая идея организаторов или просто так получилось, но они стоят друг напротив друга на правом берегу набережной Сены, между Эйфелевой башней и дворцом Шайо. Их разделяет пустое пространство перед Йенским мостом, в том самом Париже, который вождь считает самым красивым городом мира, хотя никогда в нем не был. Для него, как для любого среднестатистического человека, Париж – самый красивый город мира, тогда как сам мир потрясен советским и нацистским павильонами, бросающими друг другу вызов на сцене французской столицы, словно две башни, которые караулят одна другую и преграждают друг другу путь.

Архитектор получает золотую медаль, как и советские художники. Это единственная фальшивая нота во всей истории: дуэль между нацистской Германией и Советами заканчивается без победителя. Ничья, так это называется в шахматах.

24

Ближний круг ликует – Шпеер, уверены все, только что допустил непростительную ошибку.

Он представил фюреру эскиз руин в старинной, примерно ХVIII века, стилистике. На нем его собственное творение. Поле Цеппелина в Нюрнберге заросло плющом, некоторые части трибун рухнули на землю, а камни громоздятся друг на друге, словно тела влюбленных. По ним зигзагами пробегают глубокие трещины, а природа придает всему великолепие, заключая в свои растительные объятия.

Это будущее новой Германии, руины Тысячелетнего рейха, всех этих памятников, которые, по мнению вождя, должны быть бессмертными.

Выражение «Тысячелетний рейх» звучит повсюду все громче, в газетах и в выступлениях партийных шишек. Никто уже не помнит, кто первым употребил эту формулировку. Фюрер в одной из своих речей? Или Геббельс? А может, она всплыла в разговоре в рейхсканцелярии, или в Osteria Bavaria в Мюнхене, или в Берхтесгадене? Или авторство принадлежит кому-то из нацистских журналистов? Возможно, иностранная пресса повторяет ее, чтобы поиздеваться, или высказать беспокойство, или прийти в восторг от единственного цивилизационного проекта, способного противостоять коммунистическому варварству, который, ходят слухи, устроил в Украине голод с миллионами умерших и актами каннибализма.

Ведь англичане утверждают, что они «Империя, в которой никогда не заходит солнце». Но если англичане – это «Империя, в которой никогда не заходит солнце», то немцы арийского происхождения – это «Тысячелетний рейх».

Время действует против пространства, и неважно, что еврей Альберт Эйнштейн объявил их неразделимыми; национал-социализм твердо знает, что время сокрушит пространство изысканной мощью своих храмов, триумфальных арок, портиков, стадионов и еще чего-нибудь подобного.

К тому же концепция пространства-времени – это всего лишь измышления еврейских ученых, а правда гораздо фантастичнее, ведь согласно некоторым теориям, модным в эсэсовских кругах, Земля внутри полая. Либо Земля – это шар, подвешенный в пещере, а то, что считают звездами, только отблески на стенах этой пещеры. Существует еще идея, что Вселенная представляет собой сражение льда и огня, диалектику стихий, и, если ею овладеть, то завоюешь победу. Гиммлер в восторге от этого, он финансирует бессчетное число исследований во всех этих областях, а археология внушает ему безумные надежды. Он хочет доказать, что цивилизованный мир начался с германцев и именно они вдохновили египтян, греков, римлян, инков, китайцев, японцев. Поэтому он велит копать землю матери-родины в поисках мельчайших германских артефактов, приглашает прессу, стоит кому-то извлечь из немецкой грязи осколок кремня или глиняный черепок, и восхищается, обнаруживая изображение свастики практически повсюду на планете. Находки эсэсовцев выглядят скорее жалко и не несут в себе никакой новизны, с этим согласны все, но Гиммлер так счастлив, что ни у кого не хватает смелости охладить его пыл.

Вождь возмущается и смеется над Гиммлером в присутствии ближних, о чем архитектор с удовольствием пишет году в 1967-м в тексте своих «Воспоминаний». Действительно, начиная с 1942 года, рейхсфюрер СС стал одним из его злейших врагов, а мемуары – мощное оружие, особенно если обсуждаемого лица уже нет в живых.

Итак, вождь резко недоволен поведением Гиммлера. «Зачем напоминать всему миру, что у нас нет прошлого? Разве недостаточно того, что римляне были великими строителями давным-давно, еще тогда, когда наши предки обитали в саманных хижинах? Мало этого, Гиммлер занялся раскопками этих саманных поселений и приходит в экстаз от каждого обломка глиняного горшка и каждого каменного топора… Единственное, что мы таким образом доказываем, это то, что мы когда-то потрясали каменными топорами и сидели на корточках вокруг костров, в то время как Греция и Рим находились на высших ступенях культуры… Вместо того чтобы помолчать, Гиммлер поднимает вокруг всего этого громкий шум! Каким презрительным смехом встретили бы эти открытия древние римляне! И что за абсурд, этот миф СС! Мы ведь уже вступили в эпоху, почти очищенную от любой мистики, а тут он опять начинает! С тем же успехом мы могли бы просто остаться в лоне церкви. У нее, по крайней мере, имелись свои традиции. Кому могло прийти в голову, что однажды из меня можно будет сделать святого СС! Только представьте себе! Я бы перевернулся в гробу!»

Шпеер смеется, ближний круг смеется над Гиммлером и над его черными кожаными сапогами, которые месят чернозем на раскопках в Германии.

Вскоре после съезда молодой архитектор проходит в Нюрнберге мимо стальных обломков современного ангара, разрушенного ради возведения нового комплекса. Его поражает безобразность ржавеющих стальных балок. Он потрясен уродством развалин современной архитектуры, строившей здания из примитивных материалов, не подвергнутых заметной отделке, использованных без всяких украшений. Его мозги закипают. Разоблаченные вождем археологические причуды Гиммлера, архитектурные пристрастия вождя, убожество новых строений, которые становятся отвратительными вдвойне, превращаясь в руины, его знание романтизма, знакомство с картинами, столь уважаемыми романтиками и изображающими античные руины, понимание романтической истомы, охватывающей вождя при созерцании пришедших в упадок акрополей, – все это подводит его к одному-единственному интуитивному озарению.

Нынешнее величие Германии будут распознавать по будущим руинам, а вовсе не по убогим археологическим находкам, которыми хвалится Гиммлер!

Следовательно, современные здания надо строить исходя из представления о руинах, которыми они со временем станут. Это уже и так произведения архитектуры, создающие эффект за счет размеров, не поддающихся разумному объяснению. Они будут еще выразительнее, если уже сегодня предусмотреть тот тип руин, в которые эти строения превратятся.

Речь идет не только об использовании самых долговечных и благородных материалов – лучшего камня, лучших сортов дерева, лучших тканей для создания благородных и долговечных форм: куполов, колоннад и т. д., – но и о