Как делаются... - Андрей Александрович Пирогов

на столе стояла лишь чашка кофе. И не ошиблась: взаимная симпатия установилась сразу, еще до первых сказанных слов. Едва они прозвучали (что-то нейтральное, пропускаемое обычно мимо ушей), Хельга поняла: с этим человеком можно говорить о чем угодно. Располагала внешность: начинающие седеть виски, прямой открытый взгляд, спокойствие в позе и движениях; но главное — что-то неуловимое, неосознаваемое, то, что модно называть аурой.

Так же неосознанно из всех возможных вариантов поведения — легкое кокетство, строгая неприступность, азарт открывающихся перспектив — Хельга выбрала начатый: душевный разговор. В Москве ее ожидали друзья-однокурсники, азарт намечался там, почему бы сейчас и не использовать такую красивую возможность: взять да и выложить этому явно вызывающему доверие человеку всю подноготную — с тем, чтобы через полчаса разойтись и никогда больше не встретиться? Хельгина внешность позволяла выбирать в отношениях с мужчинами любой вариант поведения. Кстати, — усмехнулась про себя Хельга, — всё остальное тоже пока не исключено, посмотрим, как он себя поведет. Староват, но в этом есть особая прелесть.

— Еще кофе? — он так и не посмотрел ей в лицо.

— Вы угощаете?

Ее кольнуло: даже не посочувствовал. Обычно мужчины были с Хельгой гораздо более внимательны.

Он заказал две чашки кофе, стук колес отсчитал мгновения до их проявления.

Народу в вагоне-ресторане было немного, никто не отвлекал. И музыка звучала располагающая, какие-то блюзы, точнее Хельга сказать не могла.

Казавшийся до признания весьма словоохотливым, мужчина теперешним молчанием выбивал Хельгу из колеи — никто никогда с нею так не общался. Впрочем, и про изнасилования она никому пока не рассказывала. Может, встать и уйти? Хельге не нравились ситуации, в которых она не могла направлять события.

Официант принес кофе.

— Так и будем молчать? — не выдержала Хельга.

Словно не услышав ее вопроса, мужчина сказал, глянув, наконец, ей в глаза:

— Вы боролись с последствиями сами?

— Последствий, слава Богу, не было, — автоматом ответила Хельга и только тут поняла, что собеседник имел в виду отнюдь не физические последствия.

С ними ей действительно повезло: ни в первый, ни во второй раз она не забеременела, неизвестно, почему. К венерологу же пошла к частному, инкогнито, ха-ха, деньги нашла, мама так ни о чем и не догадалась. Во второй раз пожилая тетенька-врачиха встретила ее как родную — приняла за профессионалку?

Хельгу передернуло.

Углубляться в воспоминания было, в общем, тяжело.

Целый год только мысль о прикасающихся к ее телу мужских руках вызывала истерику. Потом отошло, один хороший человек помог.

Хельга вздрогнула еще раз и глянула на мужчину жестче. На долю секунды она пожалела о собственной откровенности. Первому встречному? — а кто он такой? Зачем Хельга ему открылась? Ни подругам, ни матери — ему, неизвестному мужчине? Хельга попыталась вспомнить, как начались откровения, но почему-то не вспомнила.

— Не волнуйтесь, — точно угадав ее мысли, мягко произнес мужчина, — ничего страшного Вы сейчас не сделали. Скоро мы расстанемся и никогда больше друг друга не увидим. Вы правильно поступили, рассказав, — ведь стало легче?

Снова Хельга кивнула, не успев подумать.

Недовольство течением разговора ушло, растворилось — она поймала себя на том, что готова слушать незнакомца, отвечать на его вопросы и ловить предполагающиеся ответы. Гипноз?

— Вы, наверное, ждали от меня сочувствия и обиделись, не дождавшись?

Кивая, Хельга подумала: вполне мог бы обращаться на «ты», она б не возразила.

— Сочувствие есть, — он принял кивок как должное, — но в вашем рассказе присутствует момент, который удержал меня от него.

— Какой? — Хельга напряглась.

Теперь она смотрела мужчине в глаза, не отрываясь. А он манипулировал взглядом по своему желанию.

— Мой ответ приведет к целому рассказу, — продолжалось так же.

Хельга усмехнулась.

— Будете рассказывать мне обо мне?

— Да. — Мужчина ответил так, что сомнений в его праве не возникло.

— Валяйте.

Собеседник не принял нового тона, продолжал в своем.

— Вы молоды и хороши собой. Не улыбайтесь, это не комплимент. Красота предполагает постоянное внимание представителей противоположного пола.

— Я в курсе.

Он снова пренебрег интонацией, и Хельга поняла, что взбрыкивать больше не будет.

— Так вот: это мужское внимание Вас и сбило. Момент, о котором я говорил, такой: Вас изнасиловали ДВАЖДЫ.

Хельга невольно опустила глаза; мужчина не отреагировал.

— По неофициальной статистике в нашей любимой стране изнасилованию подвергается каждая вторая женщина. Но дважды…

Хельга разжала губы.

— О-о, сейчас Вы расскажете, что я сама виновата, что я сама этих подонков спровоцировала и в тайне радовалась, когда меня… Плавали — знаем. Вагон тряхнуло, кофе из обеих чашек выплеснулся на скатерть.

Голос мужчины остался ровен.

— Что скажу я, зависит от того, слабая Вы или сильная.

— А Вы как считаете? — постаралась усмехнуться Хельга.

— Если б считал, что слабая — не сказал бы ничего.

Его, показалось, не стронуть с места.

— И почему?

Он вытащил сигарету из пачки.

— Знаете, чем отличается мудрый от умного? Нет? Умный всегда найдет выход из трудного положения… А мудрый в него не попадет.

Он склонился к ней и заговорил иначе, быстро, напористо и резко.

— Есть вопросы, которые Вы должны были задать себе сами. Сверяйтесь — задавали? Как Вы оказались с двумя «мужиками» — за городом, в машине? Десятиклассницей? Мужики, видимо, не были хорошими знакомыми? — ответов он не ждал. — Почему Вы зимой, одна, отправились домой по темной улице? А позвонить, предупредить? Попросить кого-то проводить с курсов? Еще жестче: эти шестеро напали на Вас, заломили руки, ударили тяжелым по голове и надругались, пока Вы были в беспамятстве?

Бил, гад, по больному.

Вопросы такие Хельга себе задавала — не сразу, через муку, после того, как пришла в себя, понимая уже тогда, сама с собой, что может выбрать любой ответ, как и сейчас, впрочем: от «как вы смеете» до «как я могла».

Что выбирать, она не знала до этого момента.

Мужчина был терпелив.

— Простите, коли делаю Вам больно, но. Если Вы не хотите повторения (у Хельги мелькнуло: он хотел сказать «действительно не хотите»), если Вы считаете себя сильной, если Вы действительно отвечаете за свою судьбу — такие вопросы обязательно надо себе задавать. Какими бы они не казались жестокими и страшными.

Хельга уже поверила ему, уже приняла на себя ответственность (может, вышел срок?), но всё же попыталась защититься в последний раз:

— Простите, но опять получается: жертва сама во всем виновата?

— Нет, не получается, — он вздохнул. — Просто главный на будущее вопрос — не «Кто виноват?», а «Что делать?», простите за нелепицу. Что делать, чтобы такое не повторилось.

— Оно уже было.