Лицом вниз. Антология греческой прозы XIX века - Александрос Пападиамандис

отец, где бы он ни был, скоро вернется, ведь уже смеркается и он не сможет работать в темноте… И мне нужно будет бежать, чтобы он не заметил меня, ведь до сих пор он меня не видел».

Старуха на секунду заколебалась. Внутри нее шла страшная борьба. Затем она практически во весь голос произнесла: «Смелее! Надо только решиться!»

И, схватив девочек обеими руками, она с силой толкнула их в воду.

Послышался громкий всплеск.

Два создания начали барахтаться в воде.

Старшенькая издала пронзительный крик, и он эхом отразился в вечерней тишине.

— Ма…!

Франгоянну невольно обернулась и посмотрела на белую лачугу, к которой все это время была повернута спиной. Она уже собралась бежать, но в последний момент решила взглянуть краем глаза на резервуар и посмотреть, что там происходит.

Она подняла с земли корзинку и подошла на пару шагов поближе.

Два маленьких создания бултыхались в воде. Младшая уже пошла ко дну. Старшая все еще боролась за жизнь.

Через несколько секунд старуха услышала позади себя скрип открывающейся двери и слабый голос.

Она обернулась. Дверь лачуги была открыта. В проеме, словно призрак, стояла мать девочек — бледная, больная женщина, укутанная в шерстяное одеяло.

— Что там стряслось? — испуганно спросила женщина.

И тут Франгоянну, стоявшая в двух шагах от резервуара, с полной готовностью отбросила корзинку, которую только что взяла в руки, и стала бегать туда-сюда, подпрыгивая и вопя:

— Девочки! Девочки! Они свалились туда! Только погляди! Куда вы только смотрите, люди? Как же вы тут оставили их одних-одинешенек возле полного водоема! Хорошо, что я оказалась неподалеку! Вот надо же мне было именно сейчас прийти… видно, Господь послал меня!

И в эту же секунду она нагнулась, сбросила с себя верхнюю юбку, тяжелые стоптанные башмаки и, оставшись в одной нижней шерстяной юбке, своего рода нижнем белье, а также в дырявых на пятке носках, с громким плеском нырнула в воду резервуара.

Больная женщина издала хриплый крик и стала спускаться по каменным ступенькам, оступаясь и еле передвигая ноги от слабости. Прежде чем она дошла до резервуара, Франгоянну схватила младшую девочку, которая, как ей показалось, уже захлебнулась, и стала медленно тащить ее наверх, держа головой в воде. Вытащив ее маленькое тельце, она уложила его на каменный фундамент и тут же наклонилась, чтобы вытащить вторую девочку, старшенькую. Старуха схватила ее за подол платья и за одну ногу, держа голову девочки как можно дольше в воде.

Когда мать наконец добрела до колодца, Франгоянну резким движением вытащила тело наружу и положила его рядом со вторым. Оба маленьких создания не подавали признаков жизни.

Франгоянну, с трудом перебирая ногами, пыталась найти отверстие резервуара, и в конце концов нашла его с южной стороны: оно было прикрыто широкой доской с большой ручкой, похожей на древко. Используя как опору уступы в стене, старуха, вся мокрая, с трудом выбралась наружу.

— Ты только погляди! Как же я не додумалась-то! — крикнула она с притворным сожалением. — Надо было потянуть за эту ручку да открыть отверстие, чтобы вся вода вытекла. Тогда бедняжки не захлебнулись бы!

Старуха говорила правду: она в самом деле об этом не подумала. Но бывает так, что искренность служит лицемерию.

Франгоянну выжала подол своей юбки и, взглянув на два бездыханных тела, запинаясь, заговорила:

— Их нужно подвесить за ноги… постучать по ним палкой, чтобы они срыгнули воду, понимаешь? Хорошо, что вода пресная… Где же твой муж, дорогая моя? Разве можно так оставлять малюток, одних-одинешенек, играть у водоема! Хорошо, что я пришла! Господь послал меня… Я пришла из оливковой рощи, из храма Святых Бессребреников. Хорошо, что калитка была открыта! Да где ж твой муж-то? Где его носит? Не успела войти, как послышался всплеск. Я побежала… и что я вижу! Не успела я… И я даже не знала, что ты здесь. Я думала, ты в деревне… Я слышала, что ты захворала… Ах, как же я испужалась! Так, подвесить их за ноги, быстро! Вряд ли они совсем захлебнулись. Да где ж твой муж? Где его носит?

И она с силой схватила тело младшенькой девочки, в смерти которой была почти уверена, и понесла его к дереву, чтобы подвесить головой вниз.

— Где ж взять веревку-то?.. О, вон одна привязана к палочке! Та-ак, пригодится!

И она стала нетерпеливо подавать знаки больной женщине, чтобы та принесла тростник, с которым недавно играли ее дочери.

Женщина, у которой голова шла кругом, была сбита с толку и, сложив руки в недоумении и тревоге, выдавила:

— Да где ж их отец-то?

— Ты меня спрашиваешь? — удивилась Янну.

— Может, ты ему крикнешь? Я не могу кричать, у меня нет сил, соседушка… Он, наверное, там, внизу, в поле.

Франгоянну, оставив на время маленькое тело лежать на земле, схватила тростник и попыталась отвязать или отрезать от него веревку, чтобы с ее помощью привязать маленькую утопленницу за ноги к ветке вишневого дерева и подвесить вниз головой.

Одновременно с этим она выполнила просьбу женщины и громко закричала странным голосом:

— Яннис! Яннис!

Крик разнесся по долине. Но Яннис не появился. Старуха связала ноги девочки и стала ее подвешивать, продолжая кричать:

— Яннис! Ты где? Иди сюда! Девочки упали в воду!

«Хорошо, что он не приходит», — подумала она про себя.

— Он что, не слышит, что ли? Поди, совсем заработался! Уже стемнело… Яннис! Яннис! (Хадула тут же поняла, что чуть было себя не выдала: ведь она не могла знать, где работает мужчина… если только ей об этом не сказала одна из девочек… до падения в воду.)

Затем она продолжила:

— Да где же он? В поле, говоришь? И что он там делает? И некому сбегать позвать его… Ах, голубушка… и ты лежишь больная… Яннис! Яннис, ты где?

В конце концов из-за дальней изгороди послышался голос:

— Что такое? Кто кричит?

— Яннис, беги сюда скорее! Девочки захлебнулись! — Его больной жене стоило большого труда прокричать это.

Яннис прибежал через минуту.

Тем временем Франгоянну подвесила младшую девочку, затем подняла вторую, старшую, и стала ощупывать ее обеими руками, чтобы удостовериться, что та мертва. Старуха бросила косой и коварный взгляд на несчастную женщину, бледную, дрожащую под белым шерстяным одеялом, и, покачав головой, вслух посочувствовала ей.

Заметив, что отец девочек бежит к дому, старуха перевернула тело вниз головой, хладнокровно и нисколько не колеблясь.

— Что такое? Что случилось? — вскричал в крайнем волнении Яннис.

— Вот! Хорошо, что я рядом оказалась! — крикнула ему в ответ Франгоянну. — Я пришла из