Гостья - Эмма Клайн

Она сама себя пугает? Только чуть-чуть. Алекс села на корягу у подножия дюны. Нормально. Не так уж плохо, не так уж ужасно. Пожалуй, даже скучно сидеть здесь и коротать часы, а «скучно» – значит, «терпимо», хотя за этой мыслью скрывалась другая – она понимала: что бы это ни было, что бы она ни делала, это временно. Она не может делать это вечно. Только до… каких пор?

До вечеринки по случаю Дня труда пять дней. Или четыре? Нет, пять.

Далеко на горизонте она увидела вспышку. Полицейский катер, маяк? Фейерверк? Но нет, вот она снова – молния в яркой тишине. Шторм посреди океана. Шторм, которого, по крайней мере, здесь нет.

Хотя почти совсем стемнело, Алекс сомневалась, что сможет уснуть. Отчасти из-за голода. Она съела горстку кукурузных чипсов и сосиску, когда общалась с мальчишками. Алекс прислонилась спиной к дюне, засунув руки под мышки (успокаивающая детская привычка), и почувствовала покалывание отросших волосков. Она достала из сумки свитер. Шарила в ней, пока не нашла джинсы. Когда она их натягивала, вездесущий песок царапал ей бедра.

Заснуть все не удавалось. Телефон выключался так быстро, что она не могла даже посмотреть, который час. Наверное, до полуночи еще далеко. Может, и хорошо, что телефон не работает. Лучше не знать точно, сколько часов ей нужно продержаться.

Возможно, оставаться здесь – глупо. Неужели в городе будет хуже? Город: она сразу же представила себе, что ее там ждет. Дом яростно колотит в дверь, отказываясь уходить. (В какую дверь? Где именно она собирается остановиться?) Да нет, слишком патетично, Дом так не поступает – хотя вообще-то поступает, поступал. Его руки у нее на горле. И тот случай, когда он вытащил у нее из сумочки телефон и заставил ее ползать по полу, умоляя его вернуть.

А что он сделает сейчас, когда по-настоящему разозлился? Она терялась в догадках, но знала, что на самом деле гадать тут не о чем.

Вечеринка всего через несколько дней. Это просто пауза, период ожидания, пока Саймон остынет. Потом все вернется на круги своя.

Алекс нашла в кармане сумки пузырек с таблетками и вытряхнула несколько штук на ладонь. Поднеся их к глазам, сумела распознать, какие из них обезболивающие, а какие снотворные. Она проглотила снотворное, не запивая.

Несколько недель назад они с Саймоном приняли амбиен вместе. Это была его идея, Саймон узнал, что амбиен употребляют, чтобы расслабиться и обострить удовольствие от секса – услышал это в репортаже о скандальных изменах одного знаменитого гольфиста. Саймон быстро заснул, но только после того, как расплакался – ужасное зрелище: Саймон вытирал рукой мокрые глаза, невнятно бормоча, как он гордится своей дочерью.

– Она замечательная девочка, – говорил он. – Правда. Кэролайн пришлось нелегко.

Он опасался, что Алекс его записывает.

– Не снимай это, – всхлипывал Саймон, – не снимай это.

Это было последнее, что он сказал, прежде чем его глаза закрылись, а голова упала на подушку. Алекс глядела на него, и его черты расплывались, лицо рассыпалось на фрагменты.

Многие мужчины боялись, что она их записывает, каким-то образом подставляет. Ей такое и в голову не приходило, это же очевидная подстава. И зачем ей нужны какие-то доказательства, с чего бы ей захотелось смотреть потом на себя, следить за движениями своего тела, слушать, как ее голос становится неестественным, далеким?

Алекс свернулась калачиком вокруг своей сумки, ожидая, когда навалится сонная усталость. Далекие зарницы прекратились. Океан перед ней расстилался неподвижный, в мягкой дымке. «Ночью он красивый», – подумала она. Наверное, немногие видели его таким, пляж был совершенно безлюден. Океан сейчас был просто самим собой – краем света.

Вдалеке сверкнули фары, в первый момент она решила, что это пара фонариков. Алекс села. Галлюцинация, вызванная снотворным, оптическая иллюзия? Но нет, огни приближались, и вот уже обрисовались квадратные очертания машины, фары прорезали две полосы в тумане. Машина медленно ползла по песку, двигалась в ее сторону. Таблетка определенно подействовала. Мозг работал заторможенно, каждая мысль сопровождалась собственной туманной аурой, но Алекс знала – это машина за ней. Едет, чтобы забрать ее. Совершенно ясно: Дом ее нашел. Это казалось очень очевидным и очень правильным. Конечно, это должно было случиться именно так.

Слишком долго она сидела в оцепенении, глядя на приближающиеся огни. А потом очень спокойно приказала себе подняться на ноги.

Песок оказался неожиданно зыбким; она повесила сумку на плечо и, спотыкаясь, пробралась через колючую высокую траву вверх по склону, через гребень дюны. Она упала на спину – кто знает, спряталась ли она вообще, – и так и осталась лежать там, тяжело дыша, положив одну руку на сумку, а другую на сердце. Огни, яркие, как дневной свет, омыли дюну, омыли ее тело, а затем исчезли.

После этого Алекс не захотела оставаться на пляже. Идти стало труднее прежнего – сандалии увязали в рыхлом сухом песке. Когда впереди показались дома, разделенные плотными зарослями кустарника, ей стало яснее, что делать. Она нашла проход в дюнах и какое-то время шла по дорожке из досок, уложенных на песке наподобие железнодорожных шпал. Песок был повсюду, набивался в сандалии, под джинсы. Когда тут и там начали попадаться деревья, она сошла с тропинки и отыскала полянку в зарослях. Сумка сгодилась в качестве подушки, а одно из платьев она разложила на земле, примяв дюнную траву. Она постаралась утрамбовать траву посильнее. Разве не в траве прячутся клещи? Лучше не представлять, какие темные букашки могут найти ее ночью, присосаться к ней и запустить бактерии прямиком в мозг.

Девушка, с которой Алекс познакомилась в тот первый год в городе, – тогда у Алекс еще была работа, настоящая работа в ресторане, – рассказала, что когда ей становится страшно, она просто убеждает себя: что бы с ней ни происходило, это всего лишь кино. А кому какое дело до кино? Это ведь просто развлечение, не так ли?

Та девушка перестала появляться в обычных местах, на вечеринках и, казалось, исчезла, хотя, по слухам, она просто вернулась в родной город. Она была очень высокой, носила забавные круглые солнечные очки, которые придавали ей старомодный вид, и ее предплечья были покрыты темными шелковистыми волосками. Она рассказала историю о том, как парень, с которым она встречалась, разозлился на нее, и как она сидела за шикарным ужином, пока парень на нее орал, и просто терпела это, просто позволяла ему оскорблять ее, и как в конце концов она взяла свой полный бокал вина и