День города - Надежда Лидваль

похоть, и эта же концентрированная похоть по срывании печати хлынула и беспощадно залила его по самые ноздри. Его колотило от неистового желания, его обуяли вожделение и… страх. Страх? Да, страх.

Кажется, страх прицепился к нему, еще когда они только заходили в подъезд. Зачем они только не поехали к нему в отель, в его номер с ежедневной уборкой, чистыми полотенцами и нейтральными обоями? Наташа сказала, что ее дом ближе. А значит, меньше времени пройдет от вспышки желания до того момента, как они это желание утолят. Но она не предупредила, что это за дом, что это за потустороннее место. На лестнице кто-то то ли спал, то ли медленно умирал. Хавьер о него запнулся, и ему бросили вслед что-то шипящее. Ощущение вязкой сырости и запах газа сгущались с каждым стоном очередной деревянной ступени. Не было среди них ни одной немой – одни ворчали, другие кряхтели, третьи визжали, и все вместе распевали на разные голоса ломаный канон в честь гостя.

Наташу, напротив, ничто не смущало, она шла упорно вперед, давя танкетками горластую лестницу, и вела за собой Хавьера. А Хавьер шел за ней – ведь что еще ему оставалось, – стараясь смотреть только на ее спину, на полоску кожи между поясом юбки и топом, а по сторонам он старался не смотреть, и не слушать, и дышать мелко и скупо.

Он готов был взять ее прямо в прихожей, но старый трельяж опасно зашатался под Наташей, когда она уселась на тумбу. Хавьер попытался коленом припереть тумбу к стене, но тут уже зеркало ожило и принялось хлопать боковыми створками. Едва не опрокинув все на себя, они переместились на кухню.

Там они устроились, казалось бы, удобнее некуда – Наташа грудью легла на стол, точнее, на клеенчатую скатерть в голубую клетку с какими-то вьюнками, Хавьер пристроился сзади и задрал ей юбку. Но, уже расстегивая ремень брюк, ощутил, как в зад неприятно вминаются вентили газовой плиты. Тут же ему вспомнился запах газа в подъезде, он занервничал, поцеловал Наташину розовую ягодицу и предложил пойти дальше.

В спальне (или гостиной? или спальне? а была ли вообще спальня?) они бросились на диван, и из груди Хавьера исторгся мучительный стон. Он завел руку за спину и вытащил из-под копчика пустую пивную банку. Наташа засмеялась весело и без всякого сожаления, а затем сняла через голову топ. Пышные груди в черном кружевном лифчике приподнялись вместе с руками, а после пружинисто опустились на место, и маленький золотой крестик, съехавший было под левую ключицу, вернулся в центр и свесился с шеи, когда девушка наклонилась над Хавьером. Он прижался губами к грудям – к каждой по очереди, – а Наташа прошептала на выдохе что-то очень сексуальное и загадочное из согласных d, v, r, zh, v, n. Потом внезапно встала и жестом показала, что ему тоже надо встать. Хавьер не поверил. Хавьер перепугался так, что готов был расплакаться. Но Наташа взяла его за обе руки и потянула на себя. Неужели все? Неужели он ее не так понял? Какой позор. Какое тупое бесчестье. Но Наташа, опять нисколько не смущаясь, нагнулась, взялась за тряпичные петли под диванными подушками и вытянула новую, до того спрятанную, секцию дивана, обещавшую нежданный комфорт и больший простор для маневров. Наташа слегка запыхалась, и ее чуть покрасневшие щеки и плечи и взгляд веселее прежнего вернули Хавьеру надежду и влили в него новую порцию бурлящей страсти.

И дело пошло. Волосы, локти, плечи, спины, мягкие, тяжелые, гибкие, упругие, локти, губы, дрожащие веки, шеи, колени, слова. Площадь тела ширилась, пальцы множились, дыхание сбивалось и захлебывалось.

– Like that?

– Yes.

– Here?

– Oh yes.

– You like it?

– Yes.

– Love it?

– Oh… Javier.

– Pololo. Call me pololo[43].

– Пол…

– …lolo.

– Пололо.

– Sí[44].

– Ok. Pololo[45].

– And you are… my love[46].

– Ох…

– Mi tesoro[47].

– Мм…

– Beautiful[48].

– Yes.

– Oh my… Natasha. Natasha. Yes. Yes[49].

– Ты в порядке? You ok?

– Yes. Да. Подвинься чуть-чуть.

– Вот так?

– Да.

– Better?[50]

– Да.

– Детка… Я так тебя люблю.

– Подожди.

– О, Катя.

– Погоди.

– Что такое?

– Мне неудобно.

– Прости. Так лучше?

– Нет.

– А так?

– Подожди минуточку.

– Я не могу…

– Нейтан!

– Прости. Тебе больно?

– Нет, но…

– Тебе больно?

– Стой.

– Тебе больно?

– Что ты…

– Больно?

– …делаешь?

– Больно тебе?

– Перестань.

– Does it hurt, bitch?[51]

– Пере… Нейтан!

– Sorry. Прости.

– Ты меня задушишь.

– I just… I saw you with that guy at the club[52].

– Убери… руки…

– I don’t wanna lose you. Do you understand?[53]

– Руки…

– I know you wanted to fuck him[54].

– …

– Did you? Did you want to fuck him? Say it![55]

– …

– Say it, bitch…[56]

– …

– Say it! Fuck[57].

– Ой божечки.

– Eres una maravilla[58].

– Чанчи…

– Natasha…

– О май гад.

– Oh, Natasha. I love you, dear[59].

– Ох…

25

На коленях у Светы лежала пластмассовая рука. Склонившись над ней низко-низко, челкой почти касаясь мускульного рельефа, она царапала ручкой по внутренней поверхности плеча – по той стороне, что будет обращена к торсу, – царапала ближе к подмышке, чтобы надпись не сразу бросилась в глаза, но при случае однозначно указала, кому принадлежит и рука, и все остальное. Света выводила свое имя. Непонятно откуда, но Света знала с самого детства, что свои вещи нужно помечать и подписывать, иначе утащат – по рассеянности или по злому умыслу. И так своего ничего нет. И если девчонки из общежития умыкнут еще и манекен… У Светы от одной мысли пробежала дрожь по голове, и она сильнее вдавила стержень в твердый пластик. Да как умыкнут? Манекен не книга и не игрушка, нельзя сказать, что его потеряли, или ребенок погрыз, или забыли у бабушки на даче. Манекен все равно что человек. Правда, легко разбирается на части. У Светы дрогнула рука, и ручка прочертила лишнюю линию, но Света послюнила палец и успела стереть чернила. Еще бы он им не приглянулся. Он и в разобранном виде провоцировал у них нездоровый блеск в глазах, когда Света заносила в комнату отдельно руки, отдельно ногу, отдельно торс с головой и второй ногой. А самое-то, самое-то главное – манекен был мужской, то есть сам по себе редкостный, а еще с голубыми глазами и блестящими синтетическими волосами. Таких в швейном цехе сроду