День города - Надежда Лидваль

– Андрей, я уже не маленькая. Если ты думаешь, что меня это удивило или смутило, то ты ошибаешься. Я уже взрослый человек и сама могу решить, что мне читать, а что нет.

– Света, да я не к тому. Этот Артур просто последний болван. Он живет в партийном доме, все квартиры там прослушиваются. Нельзя заниматься такими вещами в таких домах. Я не знаю, кем надо быть…

– Прослушиваются?

– Да. На следующей встрече будут аресты. Поэтому тебе нельзя приходить.

– А я ведь вслух читала! Что же теперь будет?

– С тобой – ничего. Главное – больше там не появляйся.

– Откуда ты знаешь?

– Этого, Света, я тебе сказать не могу. Пообещай, что не придешь.

– Хорошо.

– Честное слово?

– Честное пионерское.

– Ладно. Тогда доброй ночи.

Андрей повернулся, чтобы уйти.

– Постой. – Света слегка коснулась его рукава. Андрей обернулся. – Я так и не узнаю, чем закончился роман?

Андрей усмехнулся:

– Янычар… Точнее, янычарка похитит княжну и увезет ее к себе на родину. Там их схватят. Янычарку казнят, но не за похищение, а за то, что посмела притвориться мужчиной. Княжну отправят в уединенный монастырь, но она заболеет по дороге и умрет. Правда, в самом конце есть намек на то, что обе они подстроили свою гибель, а на самом деле спаслись и уехали туда, где их точно никто не найдет. Кажется, в Америку. Конец.

* * *

Света больше не видела ни Артура, ни Андрея, а Максима – лишь однажды после первого собрания. Он прибежал, взвинченный, растрепанный, с беспокойными руками. Истеричным шепотом начал рассказывать о том, что была облава, и всех повязали за «антисоветскую пропаганду», и Артур даже пытался съесть роман, хотя бы самые скандальные его части, но успел проглотить лишь смену на заводе, больше в него не влезло, и как хорошо, что их со Светой в тот день не было, как будто кто-то уберег. Кто-то как будто, да. Света соврала, сказала, что после первой встречи тоже больше не ходила, потому что ей стало скучно. Глупости какие-то. Мало ли кто что написал. Ей хватило и уроков литературы. Они с Максимом дали слово, что больше не будут об этом говорить ни друг с другом, ни с кем-либо еще. В этот момент Максим посмотрел на манекен с голубыми глазами.

– Он будет молчать, – уверила его Света.

Несколько лет спустя швейная фабрика закрылась, и Света устроилась продавцом в торговый центр и взяла с собой Тихона: в отделе нижнего белья как раз не хватало мужских манекенов.

26

Все знали про Наташу. Все всё знали про Наташу. Хороша, зараза, что сказать? Зависть? Зависть. А как же? Только не вслух. Слухи любят тишину, поэтому тсс. Цыц! Наташа скоро уедет. Куда? За океан. Далеко-далеко. Наташа уже не здесь. Уже не с нами. Уже не наша Наташа. Она обсуждает с подругами, что с собой возьмет. Четыре купальника, куртку джинсовую новую, то платье с разрезом, босоножки – обязательно лаковые, да не те, которые красные, а те, которые в ТЦ прошлым летом отхватила, на распродаже последняя пара была, ну и что, что с браком, кто там видит. А точно хватит двух чемоданов? Наташа будет учить язык. Hola, ¿qué tal? Mi pololo. Te quiero. Mi amor. Dame un besito[60]. Наташино лицо уже озаряет нездешнее солнце. Тихий океан. Пляж длиною в жизнь. Анды. Перевернутое лето.

– Ой, девочки, а какой там воздух!

– Давайте за молодых.

– Да подожди ты, они еще не поженились.

– Тогда за будущую свадьбу. Sí, Javier?

– Sí, sí[61].

Хавьера все поздравляют. Хавьером все довольны. Хавьер ни черта не понимает, но улыбается, как ангел, и поминутно прикасается к Наташе. Он опять в чьей-то квартире, его тарелке и бокалу не позволяют опустеть ни на секунду, он ест странного вида салаты и после каждой ложки чокается с каким-то Аркадием, который, сам уже весь бордовый, все время обращается к Хавьеру и заливается клокочущим смехом, когда видит, что тот ничего не понял, но выпить не прочь.

Наташа убежала с Ксюхой и другими подружками на кухню – подложить салатиков и пошушукаться, посекретничать, попить горького меда напутствий и вздохов.

– Ну во-о-от, Наташка тоже уезжа-а-а-ает.

– Ой, как мы без тебя буде-е-е-ем?

– Все куда-то разъезжаются-а-а-а.

– Ну прям все.

– Ну а что, нет, что ли? Женька вон в Болгарию уехала, тоже за женихом. Карина в Англии учится. Тети Маши дочка вообще в Канаде.

– Одни мы, девки, остались. Никто нас не берет.

– Да кому мы нужны?

– А я б нашла себе жениха иностранного, если б не лень было.

– Так ищи, кто тебе мешает?

– Пойду, наверное, тоже на этом сайте анкету заведу. Как он назывался?

– Только учти, что там нормальных-то мало.

– А где их много? Тут как будто все нормальные.

– Да это как повезет.

– Наташе-то вон какой достался.

– И не говори.

– Счастливая ты, Наташка.

– Слушай, а чё с Костей-то? Славик говорит, он куда-то пропал.

– Мне сказали, что болеет, дома сидит.

– Запил, наверное. С горя.

– Да ну прям. Он же спортсмен.

– А мне его жалко.

– Да, приятного мало.

– Ну что делать? Любофф.

– Да ничё, оклемается. Он молодой. Ты, Наташ, не думай даже себя корить. Все ты правильно сделала.

– Всякое в жизни бывает.

– Слушайте, а вы на День города пойдете?

– А он когда?

– В следующее воскресенье вроде.

– Капец как время летит.

– Да надо бы сходить. Чё еще делать?

– Там каждый год одно и то же. Попоют, попляшут, чучело пожгут, напьются и разойдутся.

– Не говори.

– А моим нравится. Витюшка меня раз десять уже спросил: «Мама, а когда дядю будут жечь?»

– Ой, зайка какой.

– Вы, кстати, попали к Решетову? Ушки-то у него, ты говоришь, все болят.

– Мы на физио походили, вроде полегче стало. А к лору талон через два месяца только.

– Но вы все равно сходите, даже если ничего уже не будет.

– Да, конечно. Не пропадать же.

– Потому что Полинку я только у него вылечила.

– Не, все говорят, что он хороший.

– А платно к нему не попасть?

– Почему не попасть. Попасть. Но я ж говорю, нам физио помогло, поэтому я уж не стала…

К Наташе тихо подошла мама Ксюшки и поманила ее за собой в прихожую.

– Наташенька, – шепотом сказала она, – там к тебе пришел один человек, – и показала на приоткрытую дверь Ксюшкиной комнаты, – поговори с ним.

Наташа нервно вдохнула:

– Костя?

– А?

– Кто пришел? Костя?

– А, нет. Андрей