Подземный ход, или Городок - Евгений Шовунов

Мой друг любил философские рассуждения, из-за чего я нередко брал его в дальние поездки. Временами он тарахтел, как радио, поэтому я не боялся уснуть за рулем. Но в тот момент мыслитель почему-то затих.

Очнулся он примерно через полчаса.

– Знаешь, я тут подумал… Ты можешь не беспокоиться. Твои станичные предки на тебя не в обиде. Вот если бы ты спускал жизнь в сортир – тогда им было бы стыдно. А так причин для волнения нет. Мои предки в свое время покорили полмира, залили кровью всю Евразию, и что? Может, они откуда-то сверху смотрят на меня и плюются. Мне все равно. Я не хочу никому ставить ногу на грудь. Лучше я построю новые больницы или жилые дома для молодых семей. Я строитель, а не завоеватель. Главное – их род не угас, а в остальном все нормально. Давай закурим.

Бате про посещение станицы я не сказал. Позже он сам туда съездил, походил по местам детства, набрал земли и камней. Другие односельчане приезжали группами, делали какие-то обряды. От некоторых станиц ничего не осталось, на их месте уже давно пашня. Ни памятных знаков, никаких следов.

Педсовет

Некоторые странные традиции возникли столь давно и выполняются так истово, что изменить их или вовсе отменить просто невозможно.

В пятой городской школе собрался очередной педсовет.

На повестке дня было несколько вопросов. Первый и самый быстрый – поощрение учителей английского языка. Двое учеников старших классов привезли серебряные медали с областной олимпиады. В них никто не верил, кроме педагогов. А ребята смогли. Радость была неожиданной и оттого еще более приятной.

Вторым стоял вопрос повышения дисциплины на уроках. Учителя-предметники жаловались, что старшеклассники откровенно игнорируют их занятия.

– Мне на днях Ковалёв заявляет! – возмущалась химичка. – Я, говорит, после школы в мореходку иду. Мне ваша химия – что рыбке зонтик. Поэтому учить ее не буду. Мол, все равно в конце года вы мне тройку влепите, и я свободен. Вот что делать в таком случае?!

Директор Людмила Эденовна поморщилась. Ей тоже не нравился дерзкий Ковалёв. Но с другой стороны, парень был честен. С русоведом он договорился. Филолог не спрашивает его про «Войну и мир», а Ковалёв не бузит на уроках и прилежно штудирует грамматику и орфографию. Математику, географию и английский язык шалопай изучает без нареканий. По физкультуре у него одни пятерки. Пацан знает, чего хочет, и идет к своей цели.

Коллеги начали обсуждать, как вести себя в подобной ситуации. Раньше дети были менее наглыми. Пионерия, комсомол как-то сглаживали острые углы. Но в то же время сейчас многие старшеклассники заранее знают, чего хотят, и учат нужные им предметы без нагоняев.

По второму вопросу повестки дня ни к чему не пришли. Договорились в каждом отдельном случае выбирать линию поведения по обстановке. С Ковалёвым пообещала поговорить сама Людмила Эденовна.

И, наконец, третий вопрос. Школьные дискотеки. Армагеддон. Дамоклов меч любой городской школы.

По старой доброй традиции, заведенной еще в 80-х, раз в месяц в каждой школе проводилась дискотека. Формально на ней могли плясать и веселиться только свои ученики с 8-го по 11-й класс. Но на деле танцульки посещал весь город. Званые и незваные гости лезли в окна на первом этаже, пробирались через люк в подвале столовой, отвлекали дежурных учителей и проскакивали в толпе местных школяров.

Всем было весело. Кроме педагогов.

Вот и последнее такое мероприятие не обошлось без эксцессов.

В тот вечер дежурили трудовик, завуч по воспитательной работе, новенькая математичка и пожилой русовед. Позже к ним присоединился историк.

– Мы стоим на входе, – рассказывала математик. – Отсекаем чужаков. А их больше, чем наших. И народ по возрасту явно не школьный.

Педколлектив загудел. Эти гости уже порядком всем надоели.

– Мне говорят: тетка, не зуди, пропусти, все будет в ажуре. Кое-как их вытолкали.

Завуч дежурила внутри школы.

– Я смотрю: ну, явно не наш ученик дрыгается у стенки. Спрашиваю: ты кто? А он мне отвечает: а ты кто? Мне! На «ты»!

Завуча Людмилу Петровну в школе боялись. Ей не хамил даже Ковалёв.

– Я этого танцора взашей с крыльца школы выкинула. Так за него соплячки из 9-го «А» стали заступаться, еле угомонила их. Вот сучки в брючках!

Иногда завуч допускала непедагогические термины и определения. Ей прощалось.

Историк дополнил рассказ о танцах:

– Я заранее окна на первом этаже крепко закрыл на щеколды. В прошлый раз человек двадцать через них влезло. Регулярно ходил, проверял, не открыл ли кто. Вроде не было. Но все равно чужие в актовый зал как-то проникли. Хорошо, хоть вели себя более-менее.

Русовед описал сложности с выводом на улицу вдрызг пьяных незваных гостей:

– Каждый раз одно и то же. Придут, насорят, наблюют, потом валяются по всей школе. Ей-богу, надо сразу наряд полиции вызывать.

– Да и наши тоже хороши! – подлила масла в огонь математик. – Десятый «Б» притащили банку самогона и распили ее под лестницей. Потом их ка-а-ак скрутило, вы бы видели! Я еле успела парней на улицу вытолкать, чтобы в школе не нагадили.

И такое случалось регулярно. Редкая дискотека обходилась без пьянок и драк. Часто в школы приезжали гости из соседних поселков и деревень. Не всегда их здесь ждали с распростертыми объятиями. Порой бывали массовые стычки.

– И кто подбирает музыкальный репертуар? – поинтересовалась химичка.

Раньше это делал физрук по кличке Жако. После его ухода несколько дискотек прошли под знаменем корейской поп-музыки. Затем настала очередь «латино». Молодежь плясала под разные мелодии и ритмы современной эстрады. В последний год за выбор песен отвечал одиннадцатый «А».

Женщины загудели.

– В мое время мы зажигали под Асе of Base, Майкла Джексона, Доктора Албана. Классика! А сейчас дети слушают черт знает что, – проворчала физичка.

Народ пустился в воспоминания. Поколение постарше грустило о группах «Мираж» и «Ласковый май» и еще более ранних «Веселых ребятах». Более молодые коллеги ностальгировали о «Руки вверх» и «Блестящих».

Педсовет все больше походил на треп ни о чем.

В конце диспута вспомнили про трудовика. Александра Петровича вся школа с незапамятных времен именовала просто Петровичем. Мелюзга с почтением обращалась к добряку «дядя Саша». Мужик он был хороший и никогда на детей не кричал.

– Александр Петрович, а вы почему молчите? – обратилась к трудовику дотошный завуч. – Что-то я вас на дискотеке не помню.

Дядя Саша отродясь не плясал и не пел. Каждый раз, когда ему выпадала честь присутствовать на важном