Лесные люди - Александр Анатольевич Стрекалин

живой, – сплюнул Михалыч, и тоже слез на землю. Потрогав железо, он поднял глаза кверху, но Степана на месте не оказалось. Пригнувшись, тот прошёл под стрелой крана, и посветив себе под ноги телефоном, спрыгнул на пыльный бетонный пол ангара уже за воротами.

– Чё там? – услышал он приглушённый голос Михалыча. – Мне лезть?

– Нет.

Показавшись, через некоторое время на улице, Степан оттащил Михалыча в сторону, и велел тому гнать в Дальнее что есть мочи, найти там телефон заказчика, и звонить тому, пока не дозвонится. На все протесты друга он отвечал «так надо», и вызволив кран, чуть ли не силой запихну Михалыча в кабину, заявив, что останется тут, ждать. На вопрос: «кого?» тот только махнул рукой.

В карьер Михалыч вернулся часа через три. Дозвонившись до заказчика, и всё тому рассказав, он снова растолкал спящего в кабине Соловьёва и велел тому гнать обратно. Не доехав до ограды примерно километр, они увидел впереди свет. На насыпи стоял человек и размахивал фонарём влево-вправо, подавая знак «стоп». Михалыч сначала обрадовался, решив, что другу надоело ждать, и он пошёл им навстречу. Велев Соловьёву тормозить, он спрыгнул на землю и поспешил к свету. Но пройдя несколько шагов, чувствовал, как в душе у него зарождается беспокойство. И ростом, и телосложением этот человек совсем не походил на Степана, да и потом, Михалыч вдруг отчётливо это вспомнил, фонаря у того с собой не было.

– Стоять на месте. Руки за голову.

Голос так же не принадлежал Степану.

– Что?

Фонарь светил прямо в глаза.

– Повторяю. Стоять на месте, руки за голову.

Ослепивший Михалыча человек направил на него автомат.

17

Кран медленно, на самом тихом ходу, через треск и скрежет, высвободился из ржавых объятий, оставив после себя дыру, в которую спокойно мог проехать КамАЗ. Отправив Михалыча с поручением, Степан сел на рельс, снова заходить в ангар не хотелось. Минут через сорок он услышал шум винтов. Затем в ночном небе зажёгся прожектор, пошарил по карьеру, нашёл Степана, и стал снижаться. Когда шум стал оглушительным, невдалеке за сопкой сел вертолёт.

Едва колёса винтокрылой машины коснулись земли, из неё высыпала кучка людей с автоматами наизготовку. Часть из них побежала к искорёженным воротам и скрылась внутри, часть – к выезду из карьера, остальные молча обступили Степана, взяв его в кольцо. За ними следовали три человека в штатском. Одним из них был Радик.

Степан инстинктивно поднял руки, которые тут же завели за спину и крепко схватили проворные бойцы. Степана быстро обыскали, проверив даже голенища сапог. Сложив все извлечённые из карманов предметы в брезентовую сумку, его толкнули в спину, и повели к ангару.

Держали Степана крепко – не вырвешься. Двое или трое солдат шли сзади, человек пять спереди, светя себе под ноги, так что Степан видел немногим более того, что видел ранее. Бетонный пол под ногами, несколько непонятных огоньков по стенам, провода. Большой зал, в который заходили рельсы, быстро сменился коридором, достаточно широким, чтобы проехал грузовик. Примерно каждые пятнадцать шагов в нем попадались двери, наглухо закрытые штурвальным механизмом, как на подводных лодках.

От шагов по коридору разлеталось гулкое эхо, отчего точное количество шагающих понять было невозможно. Пол почти незаметно, но уходил вниз. Воздух был не то, чтобы спёртым, но сильно пропах пылью, что всё время хотелось чихнуть. Шагая, Степан испытывал тревогу и любопытство одновременно. Уже по тому, что он успел рассмотреть, когда пролез за ворота, он понял, что объект далеко не заброшен, а в лучшем случае законсервирован.

Идущий впереди солдат выключил фонарь. Коридор закончился, и их группа остановилась перед дверью, над которой горела самая обычная лампочка без плафона, ватт на шестьдесят. Её свет таял в громаде коридора, отчего при свете фонаря Степан её даже не заметил. Дверь под лампочкой выглядела точно так же, как и остальные, но располагалась не сбоку коридора, а в торце. Шедший впереди солдат сделал шаг в сторону и повернулся к остальным. Из-за спины вышел другой, несколько раз провернул затворный механизм и потянул дверь на себя.

Помещение, в которое привели Степана, было практически пустым. Площадью метров в пятьдесят и высотой метра в три, оно производила немного гнетущее впечатление, словно потолок опустился не до конца и пространство вот-вот схлопнется. По центру комнаты стоял металлический стол, а вдоль всех стен размещались серые металлические шкафы, отчего комната походила на раздевалку, из которой вынесли всё лишнее.

У стола, напротив друг друга, стояли два металлических стула. Ещё один стоял у входа. Степана усадили за стол, лицом к двери. Вопреки его ожиданиям, руки ему оставили свободными, ничего, видимо не опасаясь. На стуле напротив уже сидел Радик. Ещё один мужчина, в дорогом тёмном костюме с галстуком, среднего роста, очень ладный, похожий на обрусевшего грузина, или грека, сел на стул у стены, положив ногу на ногу.

Немного покрутив головой, Степан увидел в углу ещё один стол, поменьше, с таким невообразимо старым компьютером, что у него не осталось никаких сомнений, где и когда он был сделан. К нему, или от него, шёл толстый пук проводов, веером расходившихся по стене над шкафами, к каждому из которых спускалась тонкая струйка из трёх штук. Всё оборудование – и компьютер, и шкафы, были давно «мертвы», судя по слою покрывавшей их пыли.

Никто не произнёс ни слова, и Степан, не будучи уверенным, что стоит открывать рот первым, принялся ждать. Сидящий напротив Радик, хоть и пытался казаться спокойным, заметно нервничал, суетливо доставая из чёрной кожаной папки листы бумаги и раскладывая их перед собой, словно пасьянс. Закончив, он, наконец, нарушил молчание.

– Степан, сразу хочу тебя заверить, что тебе нечего опасаться. Это будет просто беседа.

Слова Радика сразу упали в пыль, едва только сорвавшись с языка. По какой-то непонятной причине в таком большом помещении совсем не было эха. Степан машинально кивнул. Его отчего-то стала занимать эта странная мысль – про эхо, про стены, которые, возможно, годами не слышали человеческого голоса, после того, как люди в белых халатах, надетых, скорее всего, на военную форму, эдакие армейские Приваловы, повернули последние тумблеры и ушли, закрыв за собой дверь. Мысль была настолько увлекательной, что Степан на какое-то время забыл, как дышать, а когда вспомнил, то вдохнуть толком не сумел. Он даже хотел было узнать у Радика, отчего так происходит, но растерянное лицо его друга, вместе со столом, вдруг сместились вверх и в бок, а бетонный пыльный пол, напротив, проворно