Крейсер «Суворов» - Александр Ермак

Ужин по разблюдовке был такой же, как обед, только без закуски. А еще экипажу полагался «вечерний чай»: кружка сладкого черного напитка с куском хлеба.

За «чифаном» Сергей вспоминал своего деревенского друга и защитника Коляна, который из-за дальтонизма угодил в стройбат. Тот написал Воронку в экипаж еще из учебки: «Жду не дождусь, когда отправят в часть. Там, говорят, кормят нормально и даже раз в неделю дают мясо…»

Сергей быстро понял, что на корабле с таким четырехразовым питанием не помрешь. Конечно, все было не так вкусно, как дома у матери, но питательно. И еще он видел, что в будущем можно «чифанить» и более затейливо. Между едой по расписанию усатые уминали неизвестно откуда принесенные Корытом то жареную картошку, то отварные куски мяса.

Рыская по кораблю в поисках ответов на задаваемые Вильнюсом и Бесом вопросы, Сергей научился открывать тяжеленные палубные люки: обычные, весящие пятьдесят килограмм, и те, что прикрывали вход под бронированный пояс и были под двести килограммов. Как оказалось, нижняя часть корабля – это «цитадель», защищающая толстым слоем особой стали наиболее важные «внутренности» корабля, находящиеся под ватерлинией (ниже уровня воды): центральный пост управления огнем, артиллерийские погреба, котлы, машины, центры связи…

Опытные матросы открывали любые люки одной рукой, а он поначалу подлазил под них, приподнимал спиной, что вызывало смех наблюдающих со стороны «годков»:

– Вот «карасина» хилая!

Но товарищи-экипажевцы подсказали, как надо ставить руку, чтобы, упираясь ей, поднимать люк всем телом. Так что Сергей теперь справлялся даже с «плитой» бронированного пояса.

Еще он научился правильно переступать через комингсы – порожки «броняшек», которые герметизируют корабельные отсеки. За науку пришлось заплатить: в первые дни сбил себе голенища. У комингсов – острые грани, и молодые матросы, не успевающие вовремя поднять ногу, непременно разбивают о них голени, ходят потом с кровоточащими или покрывшимися коростой ранами. Даже у «годков» на ногах сохраняются небольшие шрамы, под которыми легко нащупать ямки-углубления в кости от когда-то неоднократного столкновения с комингсами. Эти отметины остаются у матросов на всю оставшуюся жизнь.

Сергей узнал, что честь рукой на корабле не отдают. При встрече со старшим по званию и с «годками» нужно прижаться спиной к переборке и пропустить уважаемого человека. Если на верхней палубе горнист играет «Захождение» – особую мелодию для встречи или проводов офицера высокого ранга, то нужно встать к борту по стойке «смирно».

Приборку в кубрике Воронок тоже вполне освоил. До службы «ветоши» в руках он не держал – дома всегда убирала мать Алевтина, но в экипаже немного поднаторел в «обслуживании» ведра и швабры. Этот опыт пригодился и на корабле: Сергей быстро освоил «технологию» приборки кубрика. По несколько раз в день вполне полноценно протирал рундуки и «тянул» палубу вместе с Удодом, Корытом, Кузьмой, Бадиком, Галей…

Воронок понимал, почему на крейсере нужна чистота и гигиена: корабль – это замкнутое пространство, если кто заболеет, то зараза быстро распространится. Чтобы уничтожать микробы на корню, экипаж проводит в день целых три обязательных приборки: две полноценных – перед обедом и перед ужином и еще одну малую – «вечернее проветривание» – перед сном. Еще были приборки, которые «годки» назначали по собственной инициативе, когда им казалось, что в кубрике «как-то не чисто». Сергей удивлялся все время: откуда на корабле столько грязи появляется – никто же по земле не ходит.

А по субботам на «Суворове» – большая приборка, которая начинается сразу после завтрака и длится до самого обеда. Сначала звучит по трансляции команда:

– Начать приборку в больших и малых рундуках!

И тут же начинает играть музыка. Воронок вслушивался в нее и радовался: транслировались не военные марши, не партийные или комсомольские гимны, и даже не советские патриотические оды. По крейсеру и по всей акватории рядом с ним неслось то, что существовало только на магнитофонной пленке:

«Не позволяй душе лениться!

Чтоб в ступе воду не толочь,

Душа обязана трудиться

И день и ночь, и день и ночь!..»

Конечно, эта официально не записанная на пластинку песня очень подходила к ритму большой приборки. Также настраивала и другая магнитофонная запись:

«Мерит привычный маршрут

Мчащийся поезд.

Ева с Адамом бредут

В травах по пояс.

Красками вечер богат…

У перелеска

Два силуэта в закат

Вписаны резко.

Мир не стареет. Любовь —

Зорям навстречу.

Речка порадует вновь

Юною речью…»

Слыша эти строки, Воронок вспоминал Марину, оставленную в деревне, и вздыхал. А потом задумывался над словами следующей из корабельного репертуара песни:

«Что нужно человеку в полночь?

Зачем он в нашу дверь стучит?..»

Впрочем, думать во время приборки было особо некогда. Первая же операция требовала сосредоточения: из рундука следовало вытащить все свои форменки, брюки, рабочее платье, бушлат. Затем нужно было тщательно вымыть рундук мыльной водой и снова аккуратно уложить вещи, как и положено, накрыв стопку одежды форменным воротником. По тому, как хранит матрос свои вещи, можно судить о его аккуратности: если сверху лежит чистый, выглаженный синий «гюйс» с тремя белыми полосками, значит, и на боевой службе у воина все в порядке. Если в рундуке – бардак, то и с остальными своими обязанностями, он, скорее всего, справляется плохо.

Воронку процедура укладки далась не сразу. Только после нескольких попыток он уложил аттестат так, чтобы все вмещалось в рундук. Часть вещей у него из новеньких превратилась в старенькие, что никак не сказалось на объеме. Но общее количество формы тем не менее даже увеличилось. Дело в том, что уходящий вскоре на ДМБ Вильнюс отдал Сергею белую робу, которую носили моряки в прежние годы. Она была из грубой парусины и занимала много места. Но вещь, по заверению опытных «годков», несносимая:

– Не то что новая синяя «ветошь» – дешевка …

Действительно, хотя Вильнюс «эксплуатировал» свою белую робу три года, на ней – ни дырочки. А на синей робе, которую стали выдавать в последние годы и в которой ходили младшие по годам матросы, было полно «шрамов» – стежков. Так что посмотрел Сергей на свою еще новую «синьку» и «пришкерил» в рундуке подаренную белую робу – на всякий случай.

Когда у него, наконец, все влезло, то пришлось еще раз все перекладывать. Потому что внизу должно быть все, что носишь редко, а